Соло

Глядя в теплую ночь за приоткрытым окном и вслушиваясь в стрекот сверчков, чувствовала, как по рациональности был нанесен еще один мощный удар, но оборона все-таки выдержала.

— Та девушка, что тебе это сказала, была в тебя влюблена и ты прошелся по ней катком. Так?

Матвей достаточно долго не отвечал. Я перевела на него взгляд. Лицо непроницаемо, смотрит мимо меня. Наконец, сдавшись, в который раз за этот вечер удивил:

— Это был мой вечно разочаровывающийся во мне отец. Минут пять молчавший после того как я признался, что зависим, — приблизил ладонь к лицу и потер глаза, слегка поморщившись, — а потом его помощник прислал мне билет на самолет и уведомление о том что предстоящий рехаб оплачен и меня там очень ждут. Это страшно — разочаровывать. Особенно страшно и очень больно, когда это человек, которого ты любишь. Поэтому я не хочу разочаровывать тебя. Мне хватило.

И вот что мне с ним делать?.. Правильно, выгонять. А как себя заставить?..

Потянулась к своему бокалу и, сделав небольшой глоток, не слишком старательно изображая философа, высокопарно возвестила:

— Жизнь это череда разочарований…

— Звучит удручающе. — Тихо рассмеялся, неприкрыто любуясь мной, с запинкой завершающей:

— … с паузами на счастье. Ланг, ты бесишься, когда тебя перебивают, потому что это только твоя привилегия, что ли?

Моя попытка перевести диалог в любимое саркастичное русло не была поддержана сразу. Легкая тревога воцарилась внутри, и порождена она была совсем не затягивающейся паузой, даже не тем, что напротив меня наркоман под приходом. Тревога была от того, что эхо его слов слишком отчетливо слышалось там, где я предпочитала видеть пустоту. Глядя в сторону, поморщилась, сжала челюсть и, опустив ноги на пол, откинулась на кресле, в упор посмотрев на Матвея. Отчего-то слабо усмехнувшегося, а через секунду лениво улыбнувшегося и со знакомой наглостью заявившего:

— Я хочу тебя поцеловать.

Снова почти уже привычно уставившись на мои губы так, когда у него на лбу написано, что там дальше он хочет сделать после поцелуя.

— А я хочу на Марс слетать. Ох уж эти несбыточные мечты.

И смотрела я на него, как мы привыкли — скептически и так, как будто он меня этим замучал уже, но мне казалось, что он вполне почувствовал мое облегчение и благодарность, когда его величество достало с антресолей свое амплуа, по которому, надо признать, я успела соскучиться.

— Значит, когда с рехаба вернусь, — будто делая мне большое одолжение, — поцелую тебя так, что на небеса взлетишь, а там до Марса рукой подать. Мечты должны сбываться.

— Ты в рехаб ни один раз съездишь еще. — Махнула рукой на фыркнувшего него, — но как говорят коучи успешного успеха: все в твоих руках.

— Они ж врут. Неотвратимый фатум все же есть, я думаю. — Матвей красиво и неторопливо потянулся за столом. Выпрямляясь, откинув голову назад, сделал, полукруговое движение, одновременно разводя локти в сторону и разминая плечи. Боже, какие же это плечи… В голове вновь начался прямой эфир разврата, но на этот раз с периодическими нотками нежности под аккомпанемент недавно отзвучавших слов, запустивших нити блаженного токсина в разум.

— Я смотрю, ты настроен на выздоровление. — Отвела взгляд, впервые осознавая, что за этот адский день вообще сама мысль пить на пустой желудок — не очень хорошая идея. Пустить Ланга, явно осознавая, что он не просто посплетничать пришел — так я сама себе приговор выносила. И сидеть, осознавать, что лучшее, что можно сделать — выгнать его и при этом дальше сидеть, так это почти расписаться в приговоре. Мы же оба знаем, к чему все перейдет. И этой змей продолжал крутить передо мной яблоком:

— Кать, — задумчиво глядя на меня, Матвей откинулся в кресле, — а если бы я не принимал, у нас бы вышло? Я имею в виду, что я-то уверен, а что думаешь ты?

Скорее всего да, вышло бы. Вышло и пошло на хер.

— Матвей, тебе пора. — Твердо произнесла, качнув головой.

Ланг фыркнул, глядя в мои глаза. И заставил почти простонать, когда не возражая, не убеждая, не настаивая, вообще не говоря ни слова, кивнул и поднялся. Натянул ветровку, и, подхватив бутылку, на ходу вызывая такси, направился к выходу. У меня за эти секунды трижды возникало желание его задержать. Просто податься вперед, коснуться его руки, сжать на ней пальцы и пусть все горит синим пламенем. Останавливало только отчетливое понимание, что Матвей не из тех людей, которые скажут, мол, нет, ты что, я же обещал, что просто поговорим. Да и сейчас он не настаивает только потому что думает, что пиздюлей за это отхватит наверняка, сколько раз проверял уже. Слава богу, что он так думает, я в себе вообще была не уверена.

Когда он прошел мимо и обоняния достиг слабый шлейф парфюма, я задержала дыхание и махом допив свой бокал, протяжно выдохнула, устаканивая мысли и отправилась провожать.