Соло

– Я понял, – произносит он задумчиво. – Тебе сейчас и так нелегко. Что ж, до встречи. Буду ждать, когда ты будешь в силах общаться. И Макс… ты держись, не сдавайся.

Я киваю, отключаю локер. Тяжело как на душе. Надо привыкать, что в жизни теперь плохого всегда будет больше, чем хорошего, и это плохое имеет тенденцию к бесконтрольному размножению. Пат за всю беседу не уронил ни слова, ни мысли.

– Скорбишь? – спрашиваю молчуна, потерявшего лучшего друга. Пат не отвечает, он никогда не говорил, как относится к инсектару, но я и так знаю. – А о кондаге? Ты знал? Получается, ложку с корабля мне в карман подсунул Блатта-ам… чтобы ты смог уйти со мной…

– Догадывался, но не был уверен, – отвечает Пат, словно нехотя.

– Почему тогда не остановил, почему позволил отдать наш единственный предмет из кондага практически незнакомцу?

– Иногда нельзя вмешиваться в ход событий, нарушать цепочку закономерностей, чтобы произошло то, что должно в будущем случиться, – источник переходит на нравоучительный тон. – В твоём порыве я увидел… волю Создателя.

– Но ведь ты не можешь без него. Именно поэтому в наше с тобой первое творение ты был так обессилен, – укоряю его, но единственным ответом мне становится громкий стрёкот кузнечиков в полной темноте. Жара прошедшего дня даже ночью напоминает о себе густым, словно тягучим, воздухом.

– Максс, веррниссь в дом… – шипящим шёпотом говорит вдруг источник в моей голове. Киваю, да, надо посмотреть, как там Алекс. Саша, как называет его Ба.

Поднимаюсь, захожу в сени, стараясь ступать бесшумно. Вроде, всё тихо. Иду на кухню, возвращаю локер на место. Отпиваю остывший кофе из чашки, прислушиваюсь. В доме тишина, но еле слышные звуки какой-то возни доносятся из нашей спальни. Алекс проснулся и пытается выпутаться из пелёнки? Если так, то вскоре раздастся его плач.

Я крадусь, едва дыша, заглядываю в комнату через открытую дверь. И сначала мне кажется, что ничего необычного в тёмной комнате я не вижу, но, присмотревшись, замечаю странность. Будто чёрная ночная тень укрывает кровать, где спит Алекс, а ведь на постели белое бельё. И будто бы я слышу невнятное причмокивание и прерывающийся, едва слышный, но удовлетворённый голосок сына, и какое-то странное шуршание, похожее на трение ткани о что-то упруго-шершавое. Негромкий вибрирующий звук, напоминающий мурлыканье довольного кота, сопровождающий этот непонятный, почти незаметный шум, подтверждает мои опасения – на кровати вместе с Алексом находится неизвестный зверь.

Я делаю осторожный шаг в комнату, и под моей ногой предательски скрипит деревянная половица. Темнота на кровати замолкает, и из непроницаемой тьмы вдруг появляются два золотых светящихся удлинённых глаза, которые следят за мной с очевидным подозрением и угрозой. Тихое кошачье предупреждающее подвывание заставляет меня замереть на месте.

– Макс, назад! – слышу с трудом различимый шёпот Ба. – Отходи аккуратно, не делай резких движений.

Вот как? Но там мой сын! Я что, должен его оставить? И я протягиваю руку и щёлкаю выключателем, освещая комнату резким электрическим светом, вынуждая существо на кровати показаться.

И с оторопью наблюдаю, как огромное, чёрное, как ночь, животное на кровати поднимается, упираясь передними лапами, встаёт во весь рост, разворачиваясь. Это тенебрис! Я это понимаю, видя чёрные огромные крылья, но этот тенебрис страшный… совсем другой. Вот уж действительно тварь! Это существо пугает до дрожи в коленях – оно гораздо больше Жанны, тяжелее и опаснее. Поджарое хищное тело с резким переходом низкой объёмной грудины к животу, очень мускулистые, жилистые длинные лапы, украшенные на суставах кожно-костяными наростами с небольшими шипами, горбоносая, частично скрытая такими же наростами удлинённая морда. Неширокую, но очень глубокую грудь украшают уже не наросты, а целые пластины. Такие же шиповатые пластины идут по спине, переходя на хвост и основание крыльев. Это создание уже больше похоже не на пантеру, а на гепарда, только киль груди гораздо ниже. Да, летать этому существу наверняка легче, чем Жанне – тело выглядит более приспособленным и вёртким.

Прозрение, кошмарное открытие накрыло ужасом. Я ведь называл Жанну котёнком, я же подсознательно понимал. Я соблазнил ребёнка! Помню, мне казалось, что она похожа на земную пантеру, а то была всего лишь детская пухлость. Она была ещё котёнок-подросток, отсюда эта толстолапость, приятная на ощупь пушистость, чуть неповоротливое тело. А сейчас передо мной взрослая особь, агрессивная и смертоносная, между костистых лап которой машет ручонками мой ребёнок.

Тварь зашипела, с переходом в низкий вибрирующий рык, распахивая пасть, оснащённую огромными, чрезвычайно острыми зубами. Легко сошла с кровати, аккуратно переступив через Алекса и застучав жуткими когтями по дереву пола.