Соло для оркестра

В субботу я проснулся сам собой невероятно рано и заверил себя, что должен победить. Ради мамы, чтобы ей была радость, ради папы, чтобы можно было это ему сообщить в двух фразах, чтобы видел, чтобы вправду дивился, а еще мне надо победить ради пана Польцара, раз я перед ним так хвалился и раз он мне обещал медаль.

Это было не так легко. Сначала я оторвался и долго ехал один впереди, но на второй половине дистанции меня догнали три парня, в том числе и мой приятель Вашек, на финише я крутил педали что есть мочи, я чувствовал кровь на нёбе, ноги сводила судорога, но я пришел первым.

О соревнованиях написали в районной газете, и с тех пор главный гайницкий болельщик всех видов спорта почтальон Квайзер называл меня «чемпион».

Пан Квайзер писал свою фамилию через Q: Qaiser, и горе тому, кто неосторожно обозначал его как Kvaiser’а, он ужасно этим Q гордился — больше, чем я своим чемпионством. Главной его специальностью был футбол. Он с солидным видом выдавал километровые комментарии по каждому поводу — разумеется, тут был хоккей, но также и атлетика, велосипедный спорт, ручной мяч, плавание, баскетбол, гимнастика, словом, все дисциплины, поминаемые в Спортлото; но футбол он знал во всех тонкостях.

Я носил маме на почту еду, и пан Квайзер, который в обед тоже там обычно бывал, вместо десерта угощал меня своими догадками, каков был результат матчей в первой лиге, — это по понедельникам и вторникам, в остальные дни рассуждал о том, каков этот результат будет. Я сам прилежно читал газету «Спорт», составы команд, входящих в лигу, знал наизусть, поэтому мог со знанием дела подыгрывать ему в его тактических маневрах.

— Пани заведующая, ваш Лукаш — правильный парень, потому что он по-настоящему разбирается в футболе, не то что наш Ярда, который путает пенальти с пеналом, — хвалил меня пан Квайзер маме.

Его сын Ярда, мой соученик, хотел стать астрономом; он решал уравнения для всего класса, но, путая пенальти с пеналом, не мог поддерживать заинтересованный разговор с отцом о футболе. Все-таки лучший вариант, чем мой; я со своим отцом ни о чем не разговариваю.

Роскошные оргии футбольных сплетен разыгрывались на почте каждую пятницу, когда в полдень к почтальону приходил местный парикмахер пан Студанка.

Эти двое уже испокон веков заполняли карточки спортивного тотализатора, «Сазки». Спортлото они презирали; в Спортлото играют только люди спортивно малограмотные, в то время как тотализатор требует хорошо развитых извилин, так любил выражаться почтальон. Они старательно взвешивали шансы отдельных команд, наших и зарубежных, они выдавали двойные, тройные и не знаю какие еще комбинации. За эти годы они уже несколько раз выигрывали вторую премию, но первую всего один-единственный раз, и в их воспоминаниях постоянно фигурировали те двенадцать тысяч крон.

После моего победного финиша произошло еще кое-что. Пан Польцар не забыл про медаль. В первый же день после соревнований, когда он к нам пришел доканчивать ванную, он, правда, до самого обеда ни словом об этом не обмолвился, но, когда подошел обеденный перерыв, хитро поглядел на меня, смеясь глазами, и сказал:

— А теперь приступаем к награждению. Ты занял первое место? Занял. Теперь ты идешь со мной, потому что тебя ждет медаль, как я и обещал.

И в самом деле, мы отправились к нему домой, что само по себе было уже событием выдающимся. Невольно я припомнил ядовитых гадов и прочую нечисть, о которых с содроганием рассказывала пани Ганоускова.

Никаких гадюк или ящериц не было видно. В длинном коридорчике, правда, прогуливался приземистый кроткий ослик, но это и было единственным сюрпризом. С Юмбо и стаей кошек я был уже знаком, так что единственное, что меня в его доме удивило, так это прямо-таки образцовый беспорядок в просторной комнате и прилегающей к ней кухоньке, который привел бы мою маму в ужас. На незастланной постели резвились кошки, на большом столе рядом с остатками завтрака — теперь, летом, — скомканный ярко-красный шерстяной свитер, куча журналов, печеные яблоки, крынка молока и масса других вещей. На двух старинных расписных сельских сундучках стояли кованые подсвечники, всюду царила пестрая и веселая неразбериха.

Но главное зрелище было на стенах комнаты и кухни. Плакат на плакате, один другого ярче, по большей части ослепительные и красочные зарубежные цирковые афиши, а среди них большие фотографии в рамках. Еще там был длинный укротительский бич с серебряной ручкой, а на шнурках свисали три прекрасных цилиндра.

На многих фотографиях выделялся Тони Полло. Молодой атлет в кожаном костюме и высоких сапогах выглядел потрясно, и только веселый взгляд над щегольскими усиками был такой же, как и сейчас.

На многих других фотографиях были разные звери, хищники, но также и слоны, обезьяны и собаки.