Соло для оркестра

— Мама, — вдруг захныкал малыш, и Анка отскочила от окна, словно ее уличили в чем-то дурном, кинулась щупать сыну головку, лоб; весь потный, но температуры нет, хоть бы он стал наконец здоровеньким, хоть бы перестала она наконец бояться за него.

— Цыпленочек ты мой болезный! — Анка обняла его в приливе нежности и прижала к себе, горячо надеясь, что прикосновение невинного тельца утихомирит отчаянно стучащее сердце, и удивляясь, откуда у этого слабого существа такая власть над несчастной матерью.

Оба вздрогнули от грохота тяжелых шагов, это он, всполошилась Анка, бывший муж. До сих пор еще нет решения о разделе имущества, вот и расхаживает по всему дому.

— Я тебе покажу, отобью у тебя охоту водить сюда мужиков! — заорал он пьяным голосом, а потом стал обзывать и так и сяк, частенько дозволял себе этак вот напиваться и распускать язык. А две недели назад, когда она была на работе, напоил ее младшенького, с тех пор ребенок болеет и никак не оправится.

— Добром ведь просила, не ходи сюда, слышишь, уйди! — зло шепчет Анка.

— Но-но! — кипит негодованием муж.

Анка прикрывает собой сына и глухо, надрывно шипит:

— Не ходи сюда, просила ведь.

У мужа от пьяной обиды дух перехватывает, не находит, что и сказать, да и язык не ворочается, трудно ему шевелить мозгами, трудно говорить, но он кое-как собирается с силами и, прислонившись к стене, кричит:

— Так мне, стало быть, ход заказан, мне нельзя, а чужим мужикам можно, мне — пошел вон, а каким-то сукиным сынам с машиной — пожалте!

Конца и края этому не видать, затосковала Анка, прикусила язык и силком — сколько раз уже так бывало! — выдворила мужа и замкнула дверь.

Когда она наконец прилегла к малышу, то знала уже, что не заснет; слушала первых петухов, затуманенными глазами смотрела в окно, где уже занимался рассвет, и гнала, гнала от себя воспоминания, ведь что бы ни вспомнилось, все причиняло нестерпимую боль, ох, как болит душа, повторяла она, казалось, хоть малая толика бед должна бы забыться, ан нет, все живо в ней, все проходит перед глазами, включая и сегодняшний ужин с Камилом, все минувшее до самого того неопределенного дня в будущем, о котором она знала, что это будет черный день, вот только неизвестно, который именно и когда наступит.

Была у нее подружка Бета, нескладная, плечи как вешалка, зато уж заводная! Учились в одном классе, а летом вместе отбывали производственную практику на опытной станции, кое-что там зарабатывали, с ребятами заигрывали. В то лето ее подруга первой заприметила нового зоотехника Милана и сразу бегом к Анке, стрижет по сторонам косыми своими глазами. Удивляюсь я тебе, говорит, такой красавчик — а ты и не замечаешь. Анка не поймет, что к чему, Бета хохочет, а зоотехник легок на помине — уже тут как тут, уже несет им портфели, уже Анка соглашается с ним, что с одиннадцатилеткой в жизни особо не развернешься, если уж институт ей не светит, то пусть хотя бы подает заявление в училище молочной промышленности, люди со средним специальным образованием везде нарасхват. Это точно, это точно, кивает головой Бета, она сразу загорелась, пойдем вместе, подруги мы или нет, хотя что я говорю, куда ты денешься от своего Лойзы! Анка залилась краской. Лойза наведывался к ее брату Мишо почитай каждый день, уже прижился в их доме, что верно, то верно, родители и глазом бы не моргнули, выскочи за него Анка сразу же со школьной скамьи, но как смеет Бета так вот распускать язык! Анка потом отчитала ее, но с Беты как с гуся вода, знай себе заливается. У тебя уже есть Лойза, оставь зоотехника мне, говорят, он закладывает, я возьму его в руки, а у тебя кишка тонка.

Неужто пьет, удивилась Анка, а Бета в ответ показала пальцем вперед — Милан как раз повернул в сторону закусочной, к Шурманке; со временем из него получится заправский алкаш, заявляет Бета, а Анка непонятно почему встает на его защиту. Еще и в армии не отслужил, а уже в стакан заглядывает, гнет свое всезнающая Бета, в стакан и на баб, но если уж Анке так хочется, если она готова променять на него Лойзу, пусть берет его себе, а что — ты ему больше приглянулась, у тебя ноги не такие здоровенные, как у меня, помнишь, Пишта сказал: тумбы, мол, у меня как у рояля, но я ему тоже не спустила. Верно, говорю, а все потому, что я из благородной семьи, не как некоторые, рояль у нас стоит в передней, вот я у него эти тумбы и позаимствовала, не каждый может себе такое позволить!

Бета была хохотушкой, скучать не давала. Анке она обещала уломать родителей, если те встанут на дыбы — ни в какое училище, мол, не отпустим. Много на себя берешь, развеселилась и Анка, однажды ей довелось видеть, как Бетина мать таскала дочь за волосы, взгляни на себя, кричала, сущее пугало огородное, а туда же — шутки над парнями шуткует, дошуткуешься — висеть тебе на материной шее вековухой! Анка тогда вступилась за подругу, зря вы так, говорила, вот увидите, Бета найдет себе мужа, да такого, какой нам всем и не снился, у нее ума хватает, она разборчива, не то что я, наша мама частенько сказывает — не умею я выбирать, оттого и хлебну в жизни горя.