Соло на раскаленной сцене

— Да нет, вы не подумайте, мы с ним незнакомы, — быстро добавила она. — Просто мне нужно узнать у него об одной пациентке.

— Ясненько. Вон главный вход-то, — указал черенком метлы дворник. — Кабинет евонный на втором этаже — там охранник за столиком сидит, телик смотрит: у него уточните, я номер не знаю.

— Спасибо большое, Степан Антонович, за исчерпывающую информацию, — церемонно поблагодарила Рита. — Возможно, после разговора с главным мне захочется с вами еще поболтать — где вас найти?

— А чего меня искать-то? — пожал плечами дворник, сохраняя на лице безразличное выражение, под которым, однако, угадывалось плохо скрываемое удовольствие. — Моя сараюшка в конце аллеи — не промахнетесь!

Кабинет главврача психдиспансера являл собой разительный контраст с убогостью больничного комплекса — воистину, прав был Марк Аврелий, сказавший: «Всюду, где можно жить, можно жить хорошо». Отличный ремонт, кожаная мебель и картины на стенах. На тяжелом дубовом столе расположился малахитовый канцелярский набор — почти точная копия того, что стоит в кабинете Президента и часто попадает в кадр во время различных интервью. Рите вспомнились телевизионные сюжеты о нечистых на руку чиновниках, искренне полагающих, что в их кабинетах насущно необходимы антикварные стулья из царских резиденций и вазы династии Мин. Немудрено, что денег на новый корпус для «буйных» не хватило — тогда бы у главного не было ни такого кабинета, ни дачи в природоохранной зоне!

— Так вы, значит, адвокат? — озадаченно пробормотал Максим Сергеевич Воронец, когда Рита представилась и предъявила адвокатское удостоверение. — Ума не приложу, что вам могло здесь понадобиться — к нашим пациентам адвокаты не захаживают!

«Ну да, конечно, — мелькнуло в голове у Риты. — Только нотариусы, видимо, — когда надо очередную квартиру у психа «отжать»!»

— Меня интересует одна ваша пациентка, — вслух произнесла она, изо всех сил стараясь не показать неприязни, которую невольно уже испытывала к Воронцу стараниями Степана Антоновича. — Елена Свирская. Могу я с ней поговорить?

— Как вы сказали — Свирская? Боюсь, это ошибка: у нас нет такой пациентки!

— Неужели? Скажите, Максим Сергеевич, как давно вы являетесь главврачом этого заведения?

— А какое это имеет…

— Это имеет очень большое значение! — перебила Рита. — Елена Свирская должна находиться в вашей клинике на стационарном лечении. Вы не можете ее не помнить, ведь в возрасте двенадцати лет она убила мальчика — не думаю, что это происходит так часто, что вы могли забыть!

— Еще раз вам говорю, вы ошибаетесь: детей у нас нет. Дети отправляются в детские психиатрические больницы, а у нас здесь только взрослые, совершеннолетние пациенты!

— Да знаю я про детскую больницу, — кивнула Рита. — Елена и впрямь проходила там медицинское освидетельствование, после чего лечилась несколько лет, периодически возвращаясь в детский дом… Но потом, насколько мне известно от следователя по делу об убийстве, Свирская попала к вам, и я хочу с ней побеседовать. Ее разыскивают родственники…

— Какие родственники? — на этот раз перебил Воронец. — Вы же сами сказали, что она из детского дома?

— Да, но это не означает, что у пациентки никого нет, верно? — парировала Рита. — И мой клиент желает знать, в каких условиях содержится его родня!

— И кто же этот загадочный родственник Елены? Ее родители погибли, и я…

— Так, значит, Свирская все же ваша пациентка?

Воронец понял, что проболтался, и умолк на несколько минут, пеняя на себя за дурость: в самом деле, так глупо попался! А Рита нутром почуяла, что дело нечисто, иначе с чего бы главному отрицать очевидное?

— Зачем вы меня обманываете? — усилила она напор. — Я все равно узнаю, даже если не от вас, и вот тогда встанет вопрос о том, почему вы лгали!

— Я вовсе не лгал! У меня действительно больше нет такой пациентки.

— Больше нет? И что это означает?

— Елена Свирская погибла. Имел место трагический случай… Понимаете, здание было ветхое, а больные, несмотря на строжайший запрет, иногда каким-то образом добывали курево. Думаю, санитары проносили — как их поймать-то?

— Вы хотите сказать, что Елена сгорела во время пожара в корпусе для «буйных»?

— Откуда вы знаете про корпус? — нахмурился Воронец.

— Неважно!

— В любом случае прошли проверки, и они не нашли ничего, кроме того, о чем и так все имели представление: здание ветхое, деревянное, вот и случилось то, что рано или поздно должно было произойти!

Получается, сестра Стаса была одной из четырех несчастных, о которых упоминал дворник? То есть Елена мертва… Но как тогда, черт возьми, фотография семьи Бессоновых попала в дом, где погиб Марк?! Она-то уже решила, что выяснила, откуда у этого странного дела ноги растут, а теперь, выходит, надо начинать сначала?

— Послушайте, Максим Сергеевич, — произнесла Рита после почти минутного раздумья, — а почему Елена содержалась в том корпусе? Я так понимаю, там оказываются те, кто может представлять опасность для окружающих?

— Ну вы же в курсе ее диагноза? — пожал плечами мужчина.

— А вы?

— Видите ли, Маргарита…

— Григорьевна.