Соломенный век: Сутемь

Плеснув друг другу воды из бурдюка на руки, девушки умыли себе лица. Перехватив взгляд пса и посмотрев на пустую миску на земле рядом с ним, Кира плеснула и туда воды. Пёс кивнул головой (спасибо!), встал и начал пить с громким чавканьем.

– А это кто? – удивлённо спросила Ноа, только теперь заметив толпу незнакомых людей с другой стороны лагеря.

– Миракандцы. Арест вернулся с ними ночью.

– Правда? Как я могла проспать такое… – обескураженно выдохнула Ноа.

– Не только ты, – ответила Кира мирно. – Почти все проспали, хотя мы свистели друг другу, чтобы они не прошли мимо. Не слышала?

Ноа отрицательно повертела головой, ещё больше огорошиваясь. Что за дозорный с неё, если даже громкий свист её не будит?

– Мы за горой свистели, поэтому, наверное. Ну и вообще старались сильно не шуметь.

– Ты сама хоть спала? – спросила Ноа.

– Да, как обычно.

«Как обычно» в отношении Киры значило – до утренней зари, просыпаясь ночью при каждом подозрительном шорохе. Нормальный режим сумасшедших людей, которые совершенно непонятным образом оказываются по утрам самыми бодрыми – сколько бы ни протопали накануне по горам.

– Пойдём, сообщим всем, чтобы не переживали, – сказала Кира. – Узнаем заодно, что принесли.

Женщины и дети, с трудом просыпаясь после очередного дня изнурительного похода и неудобной ночёвки на каменистой земле, с робостью смотрели на неизвестно откуда взявшихся незнакомцев, которым свои мужчины доверили охрану. Новость быстро разлеталась по табору, вызывая безудержную радость. Спасены! Они спасены… Теперь и идти будет не в тягость.

Миракандцы в свою очередь смотрели с оторопью на такое скопище до крайности затравленных людей. Скользя растерянными взорами по всей толпе, они всё время невольно цеплялись взглядами за двух женщин. Кира им была уже знакома, а вторую они впервые увидели на рассвете спящей рядом с первой. Для сестёр они были слишком непохожи, из чего следовало, что они лучшие подруги. Встав, обе начали обходить людей, проверяя всех на предмет самочувствия. Как хозяйки, которые наводили какой-то свой порядок, подготавливая подопечных к грядущему дню. Сегодня у них была радостная весть для всех, и это было заметно. По-свойски просмотрев сложенные в кучу рюкзаки и выспросив – что это, что то, сколько (вот здорово, спасибо вам) – обе начали распределять провиант между людьми (ешьте досыта, не переживайте, теперь нам всем хватит). Между делом поинтересовались у сутемьских мужчин, не поленились ли они в такую рань сходить к ближайшему источнику за свежей водой (обижаешь, дорогая, вот – все бурдюки полные лежат, берите, пейте на здоровье). После них к костру дозорных начали подходить и другие женщины, слёзно благодаря миракандцев за помощь (уже не знали, кому ещё молиться, чтобы не пропасть с концами).

В отличие от своей подруги, Кира не постеснялась после самых важных дел присоединиться за завтраком к мужчинам. Миракандцы пытливо изучали её взглядами – кто искоса, кто откровенно пялясь во все глаза. Внешний вид многое может сказать о человеке. Изношенная подошва обуви, под которой наверняка скрывались мозоли, стёртые в кровь (как у многих, кто характерно прихрамывал), говорила о том, что этот человек не боится никаких дорог. Неунывающее поведение (и это не спавши полночи на посту дозорного) говорило о том, что жизнь под отрытым небом для него не в новинку. Бурые пятна на одежде, наспех зашитой в рваных местах, и повязка на шее, так же пропитанная высохшей кровью, говорили о том, что этот человек привык вставать на ноги после падений, невзирая на раны. А равнодушный взгляд, направленный будто сквозь лица, ясно говорил, что ему совершенно безразлично, что другие думают о его внешнем облике.

Без всяких стеснений пробравшись мимо сидящих товарищей к костру, девушка набрала в миску жаркого, села в заднем ряду и начала есть. Видно было, что она и в плане еды по большому счёту безразборна. Не всем мясо диких баранов было по вкусу – оно более жёсткое, и запашок чрезмерно резкий. Изнеженный горожанин мог истолковать эту неприхотливость как дурную черту характера, но для скаута это одно из важных качеств – ведь никто не подаст ему в дикой глуши еды, и питаться придётся тем, что добудет. Хорошо, если сам не окажется в меню зверей, которые принципиально не гнушались свежей человечины.

Выудив два жирных куска мяса из миски, одним Кира подманила пса, а другой швырнула назад, где смиренно ждала подачки другая собака. Тем, кто умел обращаться с животными, это говорило о том, что для собак девушка ещё относительно недавно была чужим человеком. Это была не хозяйская рука, с которой пёс неуверенно взял угощение, а рука человека, который день за днём терпеливо приручал к себе недоверчивых животных. Об этом говорило и поведение второй собаки, которая не решалась подойти ближе. Вероятно, она боялась не столько чужих людей, сколько кобеля, который не подпускал её, считая, что сучкам не место в дружной мужской компании. Что он думал насчёт этой странной девы, оставалось только гадать.