Соловьиная песнь (СИ)

— Не надо! — оборвала ее слова Мэри. — Не шантажируйте меня! Не трогайте мать! Да, я была в салуне. И что с того? Да быть на каторге приятнее, чем пить чай в этом змеином гнезде, где каждый ставит шпильки другому, ищет способы заиметь выгоду с чужой неудачи. Вот и сейчас. Вы хотите загнать меня в долги, сделать зависимой, чтобы мое доброе имя висело на ниточке, которую вы, славные женщины, заботливо держите. Это было бы сносным условием для уговора, если бы тайна была тайной. Но у меня нет сомнений в том, что все, абсолютно все присутствующие в курсе того, что вы сейчас представляете известным одним лишь вам, ах, да, и паре-тройке мужчин секретом. Ни разу в жизни я не делала ничего предосудительного, но все равно, все равно вы и другие дамы искали лазейку, как бы найти чего-нибудь компрометирующего, чтобы сыновья почтенных горожан нашего славного города выбрали ваших дочерей, а не меня. И вот теперь вы, лицемерки, делаете вид, что обеспокоены моими проблемами, что хотите мне помочь. Ни черта подобного! Вы хотите поживиться на моем публичном падении, как стервятники, парящие над умирающим животным. Хотите показать всем, какие вы, старые-добрые матроны милосердные и снисходительные, если не брезгуете такой, как я, такой, которая посмела выйти за пределы ваших гостиных, увидеть других людей, не тех, которых видит каждый божий день. Спасибо, не надо! Позвольте мне хотя бы принять свой позор с достоинством, а не прятаться за вашими юбками. Может, мне в монастырь уйти? Не уйду, не дождетесь! До свидания! — она в конце сорвалась на крик и, вполне возможно, что ее последние слова слышали гости.

На тот момент ей было все равно, бунтарский дух уничтожил здравый смысл, воткнул флаг в поверженный труп и победно заулюлюкал. Впервые мисс Грей прилюдно позволила себе такую откровенную гневную исповедь. Это были не лучшие обстоятельства. Не прощаясь ни с кем, она вылетела на улицу, вдохнула свежий воздух, наслаждаясь чудным моментом, ей показалось, будто она ощущает, как кислород проникает в ее ткани, питая, наполняя энергией. По всей видимости, чудодейственный газ не пожалел своих живительных сил на мозг, потому что, за минуту выйдя из этого необычного состояния непонятно чем вызванного упоения, Мэри ошарашенно огляделась по сторонам. Обернулась назад и чуть не вскрикнула.

Что она наделала? Теперь уж точно все двери будут закрыты для Мэри Грей. И, если до того не все знали о ее проступках, теперь точно будет знать весь город. Ее будут обсуждать как минимум несколько месяцев, будут показывать пальцами, шептаться, хихикать, неодобрительно цокать языком. Это был конец света. Мэри слишком поздно поняла, как дорого ей обошлось веселье, известность в преступных кругах, ведь в последнее время она даже не скрывалась, даже наоборот — не упускала возможности проявить себя. Результат не заставил себя ждать. Импульс прошел, пожар погас, девушка стояла на пепелище, рассеянно хлопая ресницами.

Презирая аристократов, их собрания и балы, она никогда по-настоящему не думала, что может потерять все это вот так запросто, одним взмахом руки. Кавалеры, красивые денди, больше не будут увиваться за ней, они лишь посмотрят с пренебрежением, как на самую худую партию, хуже косой или кривой, ведь никто не одобрит союз с такой девушкой. Почтенные дамы больше не будут ворковать над ней, раздавая советы и вспоминая былую молодость, они лишь обменяются между собой колкими замечаниями да фыркнут, про себя помолившись Господу, чтобы никого из их семьи не постигла подобная участь. Незамужние девицы больше не станут бледнеть и темнеть от зависти и злости, потому что мисс Грей вышла из статуса их соперниц. Страшное осознание охватило Мэри, вселяя в нее ужас и панику. Сейчас ей хотелось броситься обратно, прибежать к матронам, упасть им в ноги, целовать туфли, что угодно, только бы вернуть все обратно. Но она, к счастью, вовремя осознала, что ничего уже не воротишь. Такое унижение осталось бы без внимания. Да, может, ей удалось бы задобрить дам, но она такими действиями уронила бы себя в их глазах еще больше, закопала и присыпала землей. Видя, как сирота пресмыкается перед ними после нанесенного оскорбления, как ей необходима их помощь, они бы не упустили случая потешить свое ущемленное самолюбие, выставили бы ее в дурном свете. Да и потом, дело ведь было не в двух женщинах. Все прекрасно видели, как Мэри вошла, как Мэри вышла. И, пожалуй, наверняка слышали крики. Молодец, Птичка, прыгнула в бочку дегтя, тебе теперь не отмыться.

Опустошенная, разбитая, она добралась до дома и, ничего не говоря Дэйзи, поплелась в комнату, изо всех сил сдерживая готовые политься водопадом слезы. Наконец, щелкнув замочком, Мэри подошла к кровати и лицом упала на перину, зажмурив глаза. Руками она цеплялась за одеяло, бормоча: «Если бы можно было… я бы… все обратно… как было… как бы-ы-ло….».