Соловьиная песнь (СИ)

В молчании прошли несколько часов, Мэри все так же сидела на прежнем месте, а Билл все так же точил ножи, кажется, уже давным давно готовые к бою. И все же он бросил это дело, повернулся к девушке. Та не сразу обратила внимание, что что-то переменилось в обстановке и неприятные звуки исчезли. Затем, как бы очнувшись ото сна, она два раза моргнула, широко открыла глаза, посмотрела в сторону мужчины, стоявшего напротив.

— Волнуешься? — спросил наконец он. Кажется, ответ был очевиднее утверждения, что небо голубое.

— Да… Я думаю, все время думаю. Я так часто вижу страшные сны и… боюсь потерять тебя.

Обычно звонкий голос зазвучал сдавленно, хрипло, будто говорил совсем другой человек. И другой же человек, не тот, которого она знала, ответил:

— Я не подведу тебя, Птичка, убью паршивца, и пусть весь НьюЙорк увидит это. Раньше я не боялся пачкать руки, встревать в опасности. Смотри-ка, что ты наделала, ты сделала меня слабым, Мэри. Теперь я не спешу расставаться с гребаным миром, в котором есть ты.

— Наверное… наверное. Я читала, что любовь окрыляет, дает сил, смелости. Я стала сильной, но, когда тебе грозит опасность я не… я не могу бороться с этим страхом. Это ужасно, Билл, я такая трусиха! Я ведь… ведь знаю, что ты справишься с ним, как и с десятком таких же выскочек до него. Но сердце болит так страшно… И эта боль не дает мне жить, я туго соображаю.

— Не бойся, — Билл подошел, за руки подняв ее со стула. — Бродячие псы отведают потрохов Валлона завтра же. И я всегда буду рядом, слышишь? — он слегка тряхнул ее, провел рукой по растрепанным каштановым волосам и услышал всхлипы.

— Нет, я не плачу. Я не плачу! — взгляд опухших от слез и недосыпания очей девушки, еще более нежно-голубых на фоне красноты, поднялся. Она, наклонив голову, шмыгая носом, посмотрела прямо в глаза мужчине, не зная, что и читать в этом странном выражении, которое приобрело его лицо. Мэри чувствовала, что сегодня очень важный день, ее вновь посетило необъяснимое чувство, что она — персонаж какой-то книги, героиня в пьесе, написанной скучающим автором, а развязка очень близко.

— Не смей умирать, — сказала она четко и резко. Голос, сказавший эту фразу, был совсем не похож на прежний, ломающийся и вибрирующий. Заговорила сила, с которой нельзя было спорить.

Они даже не думали прощаться на случай, если что-то случится. Слова прощания готовы были вот-вот сорваться с губ, но все не шли, обрывались мыслями о том, что это невозможно, исход стычки практически предрешен. Каждый уверял себя в этом.

И вот теперь Мэри, блуждая по комнатам, как неприкаянная душа, восстанавливала в памяти каждую фразу, каждый взгляд. Ее начинал охватывать суеверный ужас. Вдруг раздался стук.

— Д-дэйзи? Спроси, кто там.

Какая-то странная, безумная мысль промелькнула в голове. Нет, невозможно.

— Мистер Джеймс Каррингтон. Утверждает, что вы хорошо знакомы и просит немедленной встречи.

Что? Скрипач? Зачем? Почему?

— Пусть войдет, — ответила Мэри, немного отвлекшись от разрывающих сердце дум.

Она, остановившись на лестнице, ведущей на второй этаж, увидела на пороге сутулую фигуру Каррингтона. «Господи, как же он плохо выглядит», — подумала она и спустилась вниз поприветствовать нежданного гостя.

— Чем обязана, мистер Каррингтон? — спросила она любезным тоном, через который, правда, отчетливо слышалось волнение.

Скрипач сверкнул глазами на Дэйзи, стоявшую в коридоре и считавшую своим долгом проследить за поведением подозрительного посетителя.

— Нужно поговорить, мисс Грей. Без свидетелей.

— Как скажете, — ответила Мэри и повела его в библиотеку, свое самое личное и дорогое сердцу место в этом доме. Негритянка неодобрительно покачала головой, но возражать не стала.

Мэри видела, что Каррингтон, усевшийся на кресло около стеллажей, собирался заговорить, но его прервал приступ резкого сухого кашля.

— Зараза, — наконец прохрипел он, — либо это проклятый табак, либо Господь решил наконец избавить мир от меня.

Его маленькие глаза прослезились от приступа. Скрипач как будто постарел еще на несколько лет, хотя, в сущности, никогда не выглядел моложе. Дело ли было в тусклом освещении, в общем настроении ли Мэри или случилось что-то — она не знала. Грей с настороженным вниманием смотрела на него, ожидая, что же такого может сказать ей старый ворон. Может, он принес какую-то важную весть.