Соловьиная песнь (СИ)

Остаток дня она думала о сказанном. А ведь их судьбы действительно были чем-то похожи. Только у Джеймса любовь была не по ту сторону баррикад. «Значит, у меня будет свой, особый путь», — решила Мэри спустя часы размышлений. Эта мысль про особый путь напомнила ей о суровом настоящем. Она хлопнула себя ладонью по лбу. Ведь завтра, уже завтра, на рассвете…! Билл сказал не появляться, но это так глупо — просидеть дома, пока история вершится на улицах города. Мэри грызла ногти, как маленький ребенок, не замечая того, всю ночь бодрствовала, находясь в странном промежуточном состоянии между сном и деятельностью. Она не помнила, что решила в итоге, но, судя по тому, что оделась в тот самый полумужской костюм, зацепив за пояс ножны, Мэри явно собиралась ослушаться наказа Мясника.

Девушка очнулась на кровати. Разомкнула болезненно слипшиеся веки.

— О боже, я уснула… — простонала она. Мэри посмотрела на окно, прикрытое прозрачными занавесками. Какая-то деталь на первый взгляд смутила ее. Что же? Солнце. — Дьявол! Как! Рассвет!

Дальше все происходило стремительно. Она стрелой пролетела по лестнице, чуть не сбив Дэйзи, почему-то очень напуганную, чего, конечно же, девушка не заметила.

— Куда Вы, мисс? Постойте, там опасно! — воззвала к ней старая служанка, не удостоившись даже толики внимания.

Мэри уже во весь опор мчалась по улицам. В городе было что-то не так. Она слышала крики, звон, выстрелы, но почти не обращала на них внимания. Лишь выскочив на перекресток, отделяющий ее район от дороги, ведущей на Пять улиц, Мэри поняла. Перед ней была толпа людей, яростных, злых, оборванных. Они напирали на полицейских, вдавливая их в узкий квартал, а те могли лишь обороняться, имея при себе слабое вооружение. И через эту бойню ей надо было пробраться. Птичка, набрав в легкие как можно больше воздуха, побежала, побежала сломя голову. Она почти миновала опасный участок, но тут ее кто-то толкнул. Девушка с глухим звуком упала наземь, сбитая на бегу, сильнейшая боль пронзила плечо. Она поднялась на руке, разбитой до крови, чтобы увидеть, как к ней, не спеша, направляется какой-то бородатый тип в лохмотьях с ножом. Как же жаль, что под рукой не было пистолета.

Оглушенная внезапным нападением, Мэри не сразу сообразила, что к чему. Но по нахальной улыбке наступающего можно было прочитать его намерения. К сожалению, беспорядки, вызванные даже благородными мотивами, вроде тех, что устроили французские революционеры, сражавшиеся за свободу, неизбежно привлекают таких людей. Стервятники, думающие о том, как бы утолить свои потребности во время всеобщей неразберихи. Пока львы или гиены дерутся меж собой, впиваясь острыми клыками друг другу в глотки, рыча и стеная, птицы, обычно жалкие, с убогим оперением и голой шеей, приобретают устрашающий вид, парят над полями битвы, разрезая воздух своими могучими крыльями и исторгают чудовищные звуки радостного, победного клича, гласящего — сегодня есть, чем поживиться. А потом, только мир воцарится в саванне, они снова приобретут ничтожный вид, усядутся на толстые голые ветви деревьев, изнемогающих от жажды и будут ждать, затаившись, сгорбившись, лишь черные, как бездна, глаза будут блестеть во тьме ночи, временно принесшей покой другим зверям. И их много. Мисс Грей не повезло встретиться с одним из них.

Впрочем, ему тоже не повезло. Мэри, превозмогая боль, почти героически стиснув зубы, ощерившись, мгновенно совершила рывок в сторону бандита, нож, но уже ее, сверкнул в руке и вошел в грудную клетку. Лицо девушки приобрело зловещее выражение, нижняя челюсть выдвинулась вперед, она шумно дышала, белые, немного неровные зубы обнажились в этой маниакальной усмешке, а крылья носа вздымались вверх, дергая за собой все лицо. Мужчина явно не ожидал такого поворота событий, толкнув слабую девушку с намерением ограбить ее, а может и обесчестить, и убить, пусть и в странном наряде, вряд ли люди этого сорта вообще смотрят на одежду. Не повезло с добычей.

Мэри было некогда задерживаться, потому, немного подержав, сама не зная зачем, видимо, наслаждаясь беспомощностью нападавшего и переменой ролей, вытащила нож и пихнула ногой вперед уже не державшегося на ногах обидчика, продолжила путь дальше, к заветной площади. Правда, она больше не могла двигаться так же быстро, как раньше: дыхание сбилось, стало рваным, вдыхаемый воздух жег, как при пожаре, начала предательски колоть печень, а рука, которой она с размаху влетела в мостовую, нещадно саднила, Мэри даже почувствовала, как кровь, липкая, вязкая, пропитывает одежду на рукаве. Но, собрав последние силы в кулак, она бежала. Бежала так, как будто от этого зависела ее жизнь. Отчасти так и было.