Соловьиная песнь (СИ)

— Видно было, как ты стаскиваешь его с ноги. Я бы успел перерезать тебе горло, — сказал он критично, нарушив напряженную тишину. Мэри не опустила нож при виде знакомого лица. Она никогда не тешила себя надеждой, что знает этого человека, хотя видела его уже несколько месяцев. Похоже, Каттинга никто толком не знал, кроме него самого. Потому надо было остерегаться — так подсказывали инстинкты и здравый смысл.

— Но, впрочем, не ожидал, что ты пользуешься моим маленьким подарком. Думал, малышка положила его в туалетный столик, шкафчик, упаковала, завязала коробочку лентами, спрятала. Нож не должен валяться без дела, так?

Мэри не опускала клинок, хотя Билл приблизился еще больше.

— Что ты здесь делаешь? — спросила она настороженно, скрывая страх, на самом деле охвативший ее с головой. На территории Билла она боялась его меньше, чем тут. Туда она приходила по доброй воле, а не встречала непрошеного гостя.

В саду их было только двое. Можно было крикнуть, но один соседний дом был необитаем, владелец пытался сдать его в аренду, но, видно, у людей сейчас не было денег на жилище в самом сердце Нью-Йорка, а в другом жил глуховатый брюзгливый старик, который, даже если бы услышал крик о помощи, вероятно, не отложил бы газету, а только буркнул себе под нос что-нибудь вроде: «Вот тебе и тихий район. Дожили!».

И вот она находилась во власти Мясника, человека с говорящим прозвищем. Причина его появления была для Мэри полнейшей загадкой, потому она предполагала самое худшее. Что если недоброжелатели заплатили так много, чтобы убрать ее? Но Билл не вершит подобные дела сам, он отправляет пешек. С другой стороны, быть может, ему принесло бы удовольствие убить именно ее, свою забавную игрушку, маленькую мисс? Но он убил бы ее раньше, если бы хотел, а деньги не так уж волновали этого титана бандитизма. Мэри пребывала в абсолютнейшем замешательстве, готовая, впрочем, к бесплодной борьбе.

Билл перестал глядеть на нож, перевел взгляд на лицо Мэри. Мясник смотрел прямо и как будто бы насквозь, так, что человек мог почувствовать себя голым. Мурашки пробежали по коже. Она, словно загипнотизированная, смотрела только в одну точку, в его глаза, вынужденно вступая в зрительный контакт. Взгляд Билла был серьезен, брови нахмурены, но он ухмылялся. Девушку пугала эта неоднозначность мимики. Мужчина же воспользоваться моментом замешательства и одним ловким движением, свойственным смертоносным ядовитым змеям и прочим хищникам, чьей гордостью является скорость и проворство, рванул оружие из руки Мэри.

Заполучив нож, Билл повертел его в руках, почти с любовью всматриваясь в блеск лезвия. Затем он протянул руку, отдавая отобранное обратно.

— Думаешь, я нарушаю свое слово? — сурово спросил Билл.

Мэри растерянно взяла нож и вернула его на место. Платье приподнялось, открывая взору изящную ножку, на которой красовался белый кружевной чулок. Билл сощурился, ничуть не скрывая, что зрелище доставляет ему удовольствие, а Мэри покрылась пунцовым румянцем. Она немного успокоилась, хотя все еще решительно не понимала смысла такого визита, украдкой осмотрела гостя. Билл был одет в красное пальто, которое он обыкновенно надевал на особо торжественные случаи, пестрый жилет с нетрадиционно черным галстуком и такие же черные брюки. Он выглядел броско, но не как попугай, нет, он был одет с тонким вкусом, чутьем, которое, по всей видимости, вложила в него мать природа, потому что больше воистину некому. Аристократы были слишком сдержанны в одежде, их ограничивали рамки приличия, этикета, а также, конечно, моды. Билл не был модным в привычном понимании этого слова, хотя все его фасоны были свежи.

— Как ты проник сюда? — снова попыталась заговорить Мэри, не заметив, что непривычно для себя обращается на «ты» уже во второй раз.

— Проще простого. Твой хилый заборчик — не крепостная стена, а я — не толстяк Тедд.

Мэри усмехнулась, вспомнив Тедда, неуклюжего громилу, обладавшего, однако, недюжинной силой. Это был рыжий бугай, серьезный обычно и чрезмерно веселый, когда выпьет. Подвыпивши, Тедд позволял другим смеяться над собой. Но Биллу можно было шутить над ним вне зависимости от расположения духа Тедда. Конопатый медведь превращался в плюшевого мишку, когда имел дело с Мясником, который был на голову ниже и раза в два уже.

— Разве так нужно было рисковать целостностью штанов? — ляпнула Мэри, погрузившись в веселые мысли. Она забылась, но, когда поняла это, было уже поздно. В детстве ее частенько подводил язык, нет-нет да сказанет что-нибудь этакое, от чего мать и нянька так и охнут. Ей казалось, что она научилась контролировать свои слова. Но, видимо, Билл на нее пагубно влиял, потому что при нем она достаточно часто говорила что-то глупое, не успев толком обдумать сорвавшееся с губ.

Думала, сейчас ей прилетит затрещина или что-то в этом духе. Билл никогда не трогал ее, но вообще-то не гнушался бить женщин.

— Не беспокойся за мои штаны, Птичка, — осклабился он и кивком указал на скамейку.