Сон на пятницу (СИ)

- Гм. Хладнокровие, решительность, опыт. Вам, например, Яков Платонович, гипноз не страшен, не такого вы склада человек. А! Вот здесь! – доктор схватил очередной справочник и открыл переплет.

- А также, предположу, все, что улучшает жизненный тонус, отвлекает от витания в облаках. Хорошее питание, физические упражнения. Полноценные интимные отношения, – бормотал Милц уже себе под нос, листая страницы.

- Теоретически.

Кровь все-таки бросилась Штольману в лицо.

…

В участке Анна прошла к нынешнему начальнику сыскного отдела. Антон Андреевич с радостью приветствовал гостью, предложил присесть и тут же крикнул принести чаю. Затем рассказал о только что посаженном в кутузку бузотере. Миронова механически кивала и улыбалась, но Антон за своим воодушевлением не заметил странного поведения девушки.

- Дежурный! – заорал он, не дождавшись чаю. – Где тебя носит? Извините, Анна Викторовна, – и молодой полицейский вышел навести порядок.

Углядев на краю стола папку с надписью «фон Берг», Анна подтянула её к себе, пролистала подшитые документы. Аккуратно вырвала одну из бумаг и вернула папку в стопку остальных. Бумагу она, разорвав на мелкие кусочки, бросила в корзину с другим бумажным мусором.

Затем Анна протерла лицо руками и с удивлением огляделась по сторонам.

«Зачем я сюда пришла? Я хотела к Якову, наверное, он сейчас придет», – внезапно ей стало жарко. Она сняла плащ, подошла к окну. Завидев знакомую фигуру, распахнула створку и крикнула: – Яков Платонович!

…

- Что вы здесь делаете, Анна Викторовна? – Яков закрыл окно и, обеспокоенный алыми пятнами на нежных щеках девушки, приложил ладонь к её лбу.

– Да вы вся горите!

- Антон Андреевич, – обратился Штольман к вбежавшему прямо за ним Коробейникову, – будьте так любезны, немедленно попросите сюда Милца, он у себя.

Антон кивнул и исчез. Анна сняла шляпку, медленно осела на стул. Потянула верхнюю пуговку на горловине платья.

Опустившись перед девушкой на колено, Яков тихо произнес: – Анна, зачем ты пришла? Тебе в постели надо быть, дома, среди родных.

– Яков, – Анна положила ему на щеку горячую ладонь, и Штольман накрыл ее своей.

– Что было сегодня в пролетке?

Только что смягчившееся лицо Штольмана вновь стало замкнутым.

«Я не смог отказаться, милая. Ты так нужна мне».

- Почему ты молчишь?

«Я люблю тебя. Но не могу обещать то, чего ты заслуживаешь. Не сейчас».

Взгляд Анны задержался на прямой линии его рта. «Какой же ты красивый, Яков. Но все мои сны – обман». Анна горько кивнула сама себе, отняла ладонь и встала со стула.

- Прощайте, Яков Платонович.

В который раз произнося это, Анна вновь верила, что сможет избавиться от своей глупой любви.

====== Часть 5. Помоги ему ======

- ЯкПлатоныч! – в дверь следственного кабинета сунулся Коробейников.

Штольман поднял голову от дела баронессы фон Берг, в котором ему не давала покоя одна деталь.

- Анна Викторовна заболела, – Антон выглядел крайне расстроенным. – Доктор Милц сказал, последствие длительного переохлаждения.

На лице следователя ничего не отразилось, но внутри он вздрогнул. «Анечка. Городового надо было приставить, чтобы из дому не выпускать. Знал же, что родители давно не указ».

– Я съезжу, навещу ее. Дежурного предупредил. Вы поедете?

Штольман покачал головой. «В доме Миронова меня и на порог не пустят».

- Передайте Анне Викторовне мои искренние пожелания к выздоровлению, – сказал он.

«Вот же сухарь», – негодовал Коробейников, закупая в лавке засахаренные фрукты в качестве гостинца для больной. «Как Анна Викторовна могла по нему столько страдать, не понимаю. Ну и ладно, мне же лучше. Хоть Аннушка Викторовна мне и не пара, она поймет, кто может о ней позаботиться».

…

Каждую ночь, засыпая в гостиничном номере, Штольман знал, что его ждет. Хотя и работал допоздна, и пытался заглушить себя выпивкой. Но как-то утром, заметив дрожащие руки, прекратил принимать такое снотворное. Тем более, что коньяк не помогал.

Почти невинные поцелуи в пролетке сорвали какой-то клапан, и Штольман стал видеть Анну в мучительных своей нереальностью, повторяющихся снах. Девушка улыбалась, расстегивала пуговку платья, дотрагивалась до губ Якова. А затем, оказываясь уже обнаженной, откидывалась на подушку и шептала: «Пожалуйста. Прошу тебя…» Даже во сне стараясь быть нежным, Штольман вжимал в себя Анну, погружался в неё, держась из последних сил. И просыпался абсолютно не отдохнувшим, на неприлично измятой постели.

«Выздоравливай, милая» – думал он, стараясь работой вытеснить образ девушки. «Но это ничего не изменит, я обещаю».

Яков дал себе слово не тревожить Анну, пока не сможет предложить что-то большее, чем украденные объятия. Не искать ее ладонь при редких встречах. Не целовать тонкие пальцы. Не изводить себя.

...

Через неделю Миронова почувствовала себя лучше, и как-то утром прошла по отделению. Услышав из кабинета приветствия городовых, Штольман стиснул зубы до скрипа и приказал себе сидеть на месте. Позже в дежурке он все-таки пересекся с оживленным Антон Андреевичем и похудевшей Анной.