Сон на пятницу (СИ)

Анна вздрогнула. Группа жандармов с известным ей хорьком во главе появилась из-за угла храма, промаршировала к ней и остановилась за несколько шагов.

- Господа! – раздался тонкий, но уверенный голос.

- Всем стоять на месте!

Секретарь убитого начальника охранки Викарчук громко заявил:

- Согласно полномочиям, данным мне Государем, я арестовываю беглого преступника Штольмана, а также госпожу Нежинскую, по обвинению в шпионаже. Взять их, – он кивнул своим жандармам.

Те вытащили револьверы и сделали шаг вперед.

Где-то сзади вскрикнула Марья Тимофеевна.

«Нет! Опять!!!» – Анна покачнулась, но Яков твердой рукой удержал ее, а затем подвинул себе за спину, закрывая от случайного выстрела.

Перед жандармами встал нахмурившийся Савченко. Семен Трофимов подошел с его правой руки, Коробейников – с левой. Трое полицейских стояли плечом к плечу, перекрыв охранке путь к Штольману. Виктор Иванович, заметив взгляд Якова, отвел дочь в сторону.

- Викарчук, не сотрясайте воздух, – процедил начальник Секретного отдела. – У вас есть письменный приказ Балясникова? Ордер на первоначальный арест? Устное распоряжение Государя насчет Штольмана?

Хорек открыл рот, но ничего не сказал.

Савченко изобразил удивление.

- Нет? Так я и думал. Проваливайте. Рапорт министру внутренних дел о ваших противоправных действиях будет у него на столе уже завтра. Нежинскую можете забирать, это ваш сотрудник.

Викарчук махнул рукой жандармам, но те, оглянувшись, поняли, что находятся в меньшинстве. С постов вокруг храма, держа руки в подозрительно оттопыренных карманах, подтянулись агенты в штатском. По ухмылкам было ясно, что все они не против поучаствовать в заварушке.

- Господа, уберите оружие, – скомандовал Михаил Иванович жандармам.

- Это храм, а не собрание заговорщиков. Полиция, сохраняем спокойствие. Охранное отделение уходит.

За неохотно удаляющимися жандармами с веселым ржанием поскакали крохотные деревянные лошадки.

...

Штольман подошел к Анне и взял ее за руку.

- Анечка, ты готова?

- Нн…наверное. Как ты можешь быть таким спокойным? Я так за тебя испугалась, ведь они могли… опять…

- Не могли, – он с нежностью сжал ее ладошку.

- В храме, когда тебя спросит священник, ты что ответишь? Или подсказать?

- Яков! – Анна возмущенно откинула его руку и горделиво отвернулась к отцу, который был готов вести ее под венец.

Спиной почувствовав улыбку Штольмана, Анна рассмеялась сама.

«Вот ведь хитрец! Отвлек меня одним вопросом. Ничего не боишься, ни кулаков, ни револьверов. Ох, Яшенька… Как я тебя люблю».

...

Когда батюшка, задубелым своим лицом больше похожий на крестьянина, надевал на палец Анны золотое мужское кольцо, оно вдруг выскользнуло из заскорузлых рук и стало падать на землю. Невеста не успела испугаться плохой приметы, как кольцо уже будто само юркнуло в медлительную ладонь священника.

- Мама, поймал! – прошептал Митя.

В голове у Анны звенело. Не слыша произносимых молитв, она вдруг поняла, кого напоминал ей маленький призрак. Саму себя в детстве – те же вихрастые пряди, правда, гораздо светлее, большие синие глаза, та же лукавая улыбка и ямочки на щеках. Мальчишка с начала обручения вихрем носился между женихом, невестой и священником, заглядывая в чашу с вином и притягивая взгляд Анны.

«Почему он считает меня мамой? А Якова – отцом? Откуда он взялся, да еще и такой способный? Может, он когда-то несправедливо лишился родителей, умер и бродит теперь, не упокоенный? И пока не найдет их… Но это же не мы с Яковом…»

- Мам, – сказал мальчуган, дернув за платье.

Анна очнулась. Священник глядел на нее с тревогой – похоже, он спрашивал что-то не в первый раз.

Яков же смотрел на невесту с той мягкой улыбкой, от которой у Анны подгибались колени.

Она промолвила: – Я согласна.

Батюшка поперхнулся, а улыбка Штольмана стала шире.

- Кольца, – произнес он одними губами, взяв Анну за руку.

Залившись краской, Анна с колотящимся сердцем смотрела, как Яков нежно надевает ей серебряное кольцо, а затем приняла теплую ладонь и надела мужу золотое.

«Муж…» – Анна взглянула на Штольмана.

Он едва заметно кивнул, согревая ее прохладные от волнения пальцы. Она уж и не могла припомнить, сколько раз за два года их общения Яков держал ее вот так за пальчики и подносил ладонь к губам, но сейчас…

«Ты моя» – говорили его глаза.

«Я твой» – обещали они.

«Навсегда».

...

Чин венчания длился долго, и в конце Анна от спертого воздуха ощутила, как кружится голова. Проходя вкруг аналоя, Анна сильно оперлась на руку Штольмана, он взглянул на нее с молчаливым вопросом, пробормотал еле слышно: – Митя, венец.

Мальчишка приподнял тяжелый венец над фатой, но Анна качнула головой.

- Нельзя.

Прикладываясь к образам, Яков уже почти держал жену на себе и от царских врат тут же отвел на церковную скамью.

- Анечка… – он присел перед ней на колено.

- Плохо?

Улыбнувшись, Анна прошептала: – Хорошо. Сейчас... Голова что-то закружилась…

- Пойдем на воздух, – Штольман подхватил ее на руки.

Двери портала открылись будто сами собой.

Яков ступил на мраморное крыльцо.