Сон на пятницу (СИ)

По-летнему теплый южный ветер поднял в воздух фату невесты, закрыв на мгновение лицо Штольмана, и Анна, потянувшись к заколкам, вытащила их. Легкая ткань, словно расправив крылья, полетела куда-то к заливу. Выдавали веселые трели жаворонки, пощелкивали и смеялись скворцы. Падали с берез сережки, дрожали на ветру серебристые осины, одуряюще пахла цветущая на лужайке сирень.

Ничего этого Анна не замечала. Штольман спускался по ступеням, держа её на руках, а она, не отрываясь, смотрела на возлюбленного, ставшего ей мужем.

====== Часть 34. Сны и реальность ======

На лужайке молодых окружили, зацеловали, заговорили родственники и гости с поздравлениями, а затем пошептавшийся о чем-то с братом Виктор Иванович вдруг громко объявил:

- К шести пожалуйте все на Малую Конюшенную!

Петр Миронов покосился на Штольмана.

- ЯкПлатоныч, ведь уже можно? Охранка не сунется? Мы с Марьей Тимофеевной, – Петр тяжко вздохнул, – все организуем.

Яков кивнул. Его больше волновало состояние Анны, чем свадебный стол, который решили устроить Мироновы.

- Анечка, ты устала, – Штольман так и не выпускал жену из объятий. – Тебе поесть надо и отдохнуть. Поспишь немного, хорошо?

Она покачала головой.

- Это позже.

Анна притянула его за шею и прошептала, чего она сейчас хочет. На лице его появилось стоическое выражение.

- Конечно, милая. Все, что угодно.

...

Пока вернувшаяся с Петром кухарка громко спорила с Марьей Тимофеевной о блюдах к свадебному ужину, Анна потянула мужа за собой.

- Поможешь? Совсем немного?

Он кивнул. В роскошной ванной комнате Анна присела на пуфик и нагнулась к занемевшим ступням. Сняв сюртук и небрежно кинув его на вешалку, Яков опустился на колено.

- Позволь…

Он стащил кожаные ремешки туфелек, огладил ладонями стопы.

Анна повздыхала от удовольствия, глядя на своего рыцаря, но тут же спохватилась.

- Пожалуйста, помоги мне снять платье и иди. Я недолго. Тут прекрасный душ, я сама справлюсь.

Она помнила, что Штольман, вычитав в медицинской статье про первую беременность, решил ждать несколько недель, и не собиралась его провоцировать.

«Ну разве что самую капельку», – на лице Анны появилось лукавое выражение.

Яков помог ей подняться, прижал к себе. Вдыхая чудесный аромат распущенных волос, он наощупь расстегивал крючки на платье, а телом чувствовал теплое дыхание, высокую грудь, нежные руки, пробирающиеся под рубашку. Когда крючки закончились, Штольман всерьез подумывал, чтобы уйти прямо сейчас. Еще серьезнее он думал над тем, чтобы остаться и дать себе волю.

Анна сняла платье и кружевную нижнюю рубашку и, оставшись в белых чулочках с подвязками и кружевных же панталонах, потянулась развязать ленточки.

Выпалив “Буду снаружи”, Штольман тут же ретировался. Закрыв дверь ванной, он прислонился к стене. С улицы доносились крики извозчиков, в дальних комнатах звенели кастрюлями и носили мебель. Штольман стукнулся затылком о стену, дернул вдруг ставшую тесной бабочку. Перед глазами у него стояли кружева и полоска кожи чуть выше подвязок.

«Какой же я идиот», – внезапно возникла отчетливая мысль, и Яков негромко окликнул:

- Митя, ты где?

- Туточки, – пробормотал мальчишка, выглядывая из-за угла и не понимая настроения отца.

- Побудь у входа в дом. Если кто-то из гостей покажется подозрительным, тут же скажи, только не входи.

- Да! – гордый поручением, маленький призрак взвизгнул и умчался через окно.

Яков вошел в ванную и запер за собой дверь.

…

Анна повернула голову, взглянув через плечо, и у Штольмана захватило дух. Обнаженная женщина перед ним была так прекрасна, что казалась неземным ангелом, образ которого так и не смогли передать все живописцы мира. Яков и прикоснуться вдруг забоялся, чтобы не потревожить эту красоту. Но Анна улыбнулась, и при взмахе ее ресниц мигом улетучились мысли о высоком, оставив лишь желание быть рядом.

Он быстро разделся до нижнего белья, чтобы не смущать своего ангела, босиком подошел к жене, провел её по каменному полу к стойке душа, подкрутил рожки. Анна запрокинула голову, подставив лицо под теплые струи, и тут же ощутила на губах влагу глубокого поцелуя.

Штольман ласкал ее так, будто держал в руках самое ценное, что встречал в своей жизни – да так оно и было. Его широкие ладони скользили за водой по изгибам плеч и спины, по хрупким выступающим позвонкам, по полной, будто созданной для него груди. На темно-розовых вершинках он задержался, вбирая их ртом и слушая тихие вздохи любимой. Руки его обхватили упругую попку. Яков закрыл глаза. Слишком сильно было стремление нарушить то, что сам себе обещал, слишком сильная жажда владела им, здесь, в дюйме от желанной глубины. Он сглотнул.

Руками и губами он видел жену ничуть не хуже, и ощущение скользкой, влажной, чистейшей уже кожи только усиливало растущее в нем напряжение. Тело Анны стало подрагивать под его пальцами, будто желая большего. Она прижалась бедром, и Штольман шумно втянул воздух сквозь сжатые зубы.