Сон в летнюю ночь, или Похождения хитрого подполковника

Между тем, Александр Викторыч трудился уже почти четыре месяца, а зарплату ему подняли всего один раз. Хорошо, хоть премии выписывали регулярно!

– Надо карабкаться наверх. По карьерной лестнице. Хочу быть, как Мишаня. Срочно! – Всё чаще и чаще бормотол бывший подполковник в аккуратно подстриженные и подкрашенные хной усики.

И вот, выбрав подходящий момент, когда Михал Иваныч в благостном расположении духа направлялся к своему кабинету, Фишман по-офицерски смело преградил ему дорогу и как-то неожиданно по-свойски приобнял за талию.

Нарышников только что вернулся со встречи с каким-то важным коллегой. В ресторанчике они инспектировали, как подрядчики администрации уложили тротуарную плитку. Плитки они не обнаружили, зато карман велюрового пиджака приятно оттягивал пухлый конверт без марки…

Сашка не стал ходить вокруг да около, а сурово сообщил, что знает всё! Он похлопал «Хозяина» по оттопыренному карману, глубокомысленно посмотрел в потолок и перевёл тему.

Он вспомнил год Московской Олимпиады. Тогда, в 1980-м, после одной скверной истории к Мишане Нарышникову домой пришли два официальных товарища, которые имели незапоминающуюся внешность и одинаковые серые костюмы. Они показали красные удостоверения с пугающей надписью «КаГеБе» и душевно поговорили.

В тот же вечер вся компания, которой верховодил Мишка, была арестована. И только юному Фишману чудом удалось уйти – он спешно покинул родной город. Думал, что навсегда.

Сбежать у Сашки получилось только потому, что перепуганный Нарышников перепутал номер его квартиры.

А может просто повезло…

Мишаня после той нашумевшей истории как-то вдруг превратился в Михал Иваныча и неожиданно для многих был назначен на денежную должность. Нарышников вступил в партию и стал стремительно делать карьеру. Почти сразу же он купил автомобиль «Москвич» любимого жёлтого цвета с красивой розочкой на ручке переключения передач и наклейкой с портретом улыбающейся Барбары Брыльской. Почти новенький. За двойную цену!

После неприятных для Нарышникова воспоминаний было принято молниеносное, но мудрое решение – назначить Фишмана на более ответственную работу.

А ещё Александр Викторыч выторговал себе прибавку к зарплате, блестящую медальку «За заслуги перед Городом», новый кабинет со строгой секретаршей Светланой Васильевной и бородатого водителя с машиной, за которую не надо было платить.

Себе в помощники он, потупив глаза и сладко улыбаясь, попросил выписать из полка прапорщицу Ерогову и капитана Чернявского.

Однако Владика найти не удалось – «Пятнадцатилетний капитан» где-то затерялся. То ли отстал от эшелона, который вёз личный состав полка с общевойсковых учений, то ли был уволен за профнепригодность и перешел на работу в подшефное народное хозяйство.

Танюшка к тому времени уже успела чуть подправить у знакомого студента-медика востренький носик и поменять документ об окончании Кустанайского кулинарного техникума на почти настоящий диплом какого-то столичного института. По диплому она значилась не то экономистом, не то юристом – сама путалась.

Глава 7

Михал Иваныч Нарышников, как человек дальновидный, расчётливый и мнительный, приставил к Фишману не просто секретаршу, а настоящего надсмотрщика или, если хотите, Цербера!

Светлана Васильевна Маликова числилась в администрации на скромной должности секретаря-референта, однако была опытнейшим сотрудником и вес имела огромный!

Много лет она отработала в воспитательно-трудовой колонии для несовершеннолетних правонарушителей. Это было где-то под Воркутой.

Рука у Маликовой была тяжёлой, а улыбка доброй, поэтому детишки перевоспитывались быстро. И, довольные улыбчивой смуглянкой, разъезжались по всей нашей необъятной родине…

Также любила Светлана Васильевна в свободную минутку поухаживать за цветами, которые были высажены в клумбы из списанных автомобильных покрышек…

А ещё она в любое время года и в любую погоду подрезАла северные низкорослые кустики и всякую прочую флору, которые окружали промёрзший плац.

Исправительное учреждение было передовым и самым красивым в районе (так значилось в Светиных отчётах).

На всех праздниках и юбилеях Маликова профессионально и с выражением декламировала стихи поэта Фёдора Тютчева, которого обожала до дрожи в коленках.

Нарышников познакомился с будущей секретаршей, находясь в отпуске на берегу тёплого моря.

Михал Иваныч был покорён её мужественностью и тягой к прекрасному… Его поразило, как Света, стоя босиком под тусклым фонарём, светившим желтоватым оттенком, наизусть читает целые абзацы из любовной лирики поэта-мыслителя – особенно вот этот, где в рифму написало про «решение вопросов»:

Как по условленному знаку,

Вдруг неба вспыхнет полоса,

И быстро выступят из мраку

Поля и дальние леса.

И вот опять все потемнело,

Все стихло в чуткой темноте —

Как бы таинственное дело