Сонджу

Сонджу ахнула – и быстро закрыла рот, видя, что Вторая Сестра задумчиво разглядывает деревянные доски, как будто всерьёз рассматривая эту ужасную идею. Через минуту или около того Вторая Сестра встала и ушла без единого слова.

Никто не говорил об этом до вечера воскресенья. Вторая Сестра убиралась в кухне, когда вдруг сказала Сонджу:

– Я рассказала о предложении Чинвон мужу, но он отверг его, потому что так возникнет конфликт между моими детьми и детьми от любовницы. Он сказал, что не может передать детям такое бремя.

Сонджу ничего не ответила. Эта идея была неправильной в корне – по многим причинам.

Война. Июнь 1950 года

Это утро воскресенья ничем не отличалось от предыдущих. Все в доме спали. Сонджу проснулась от громкого испуганного голоса со внутреннего двора, быстро приближающегося к гостиной.

– Война! Война! Северная Корея наступает! – повторял мужчина.

Сонджу вскочила.

– Что?

Её муж отбросил одеяло, встал и помчался в гостиную, чуть не поскользнувшись в спешке. Сонджу последовала за ним. Через минуту в передней собралась вся семья.

Слуга из Большого Дома, задыхаясь и размахивая руками, кричал:

– Они напали этим утром!

Свёкор спросил спокойно:

– Расскажи подробнее. Откуда новости?

– Телеграмма из Сеула. От старшего сына хозяина. Хозяин отправил меня сюда.

Вторая Сестра подошла к Сонджу и прошептала:

– Война? Поверить не могу…

Когда Сонджу жила в Сеуле, она знала из газет, что партизанские стычки происходили ещё с 1945 года, когда провели границу вдоль тридцать восьмой параллели, но это никогда не выливалось в нечто большее. Теперь нация всё больше прислушивалась к постоянной антикоммунистической риторике Ли Сын Мана и его нежеланию видеть Корею разделённой. Было широко известно, что он хотел объединить Корею, но того же хотел и Ким Ир Сен на севере. Так что войне не стоило удивляться. И всё же новость застала её врасплох. Война! Сеул находился всего в сорока восьми километрах от границы с Северной Кореей. У Сонджу задрожали губы. Она прижала ко рту ладонь.

Брат её мужа отправился в Большой Дом, чтобы прочитать телеграмму. Вернувшись, он сказал семье, что телеграмма была датирована двадцать пятым июня 1950 года и в ней говорилось, что в четыре утра северокорейские войска действительно вторглись в Южную Корею.

Значит, это правда. Чинджу беспокойно переводила взгляд с матери на отца и обратно. Даже годовалый ребёнок, казалось, понимал, что происходит что-то плохое. Сонджу привязала Чинджу к спине и направилась на кухню. Скоро вражеские войска достигнут Сеула – всего через день или два, если их не сумеют остановить. Она никогда не видела войны: японцы сражались в другом месте, не на корейской земле, но она знала, как война выглядит. Она видела фотографии со Второй Мировой в журнале Life. Вся её родня жила в Сеуле. Куда её семья пойдёт, чтобы не попасться на пути врага? И что насчёт Кунгу и его матери? Было ли у них безопасное место, куда можно уехать?

Вторая Сестра спросила:

– Что нам делать? Мой младший брат – военный. Его призовут сражаться. Моя семья, наверное, ещё даже не слышала новости, – лицо её скривилось, будто она готова была расплакаться. В отчаянии она сказала: – Если бы я только могла их сейчас увидеть…

Весь день и вечер все в доме, даже дети, говорили мало, а когда говорили, голоса звучали напряжённо и тихо. Сонджу то и дело терялась в своих мыслях: приходя в себя, она обнаруживала, что остальные ходят по дому необычайно скованно и осторожно. Расфокусированные тревожные взгляды бродили по стенам, не направленные ни на кого в особенности.

Той ночью Сонджу цеплялась за мужа, радуясь, что он здесь, а не в Пусане.

– Насколько вы с братом останетесь?

– Зависит от того, как будет развиваться ситуация.

– Не мог бы ты, пожалуйста, сходить завтра утром на станцию и узнать, нет ли у начальника станции какой-нибудь информации о войне? – спросила она. – И о том, что рассказывают люди в поездах?

На следующий день он отправился на железнодорожную станцию и узнал, что вражеские войска продвигаются к Сеулу. На третий день он узнал, что Южная Корея разбомбила Ханганский мост в Сеуле, чтобы остановить продвижение Северной Кореи. На четвёртый день, 28 июня, он сказал, что Сеул пал.

– Сеул пал? Но моя семья…

Сердце Сонджу оглушительно колотилось. Перед глазами мелькали всевозможные ужасные картины с её семьёй на фоне хаоса и разрушения. Она выхватила у служанки из рук Чинджу и прижала её к груди, пряча глаза, чтобы дочь не видела в них страха. Стала ходить по комнате.

Её муж ушёл на мужскую половину дома, чтобы поговорить с отцом и братом. Вскоре после этого свекровь тоже направилась туда, покачивая широкими бёдрами. В панике Сонджу привязала Чинджу к спине. Пересекая внутренний двор, она услышала звон из кухни. Чинджу захныкала, схватившись за её волосы.