Сонджу

На первой полосе газеты была фотография осколка гранаты, торчащей из черепа. В статье говорилось, что вчера, одиннадцатого апреля 1960 года, рыбак нашёл в заливе Масана раздувшееся тело старшеклассника, который числился пропавшим с пятнадцатого марта – со дня начала протестов. Череп школьника был расколот гранатой со слезоточивым газом, брошенной с близкого расстояния полицейским.

Сонджу до сих пор преследовал образ изувеченных тел, которые она видела во время войны, но что-то в этой фотографии пробуждало в ней животный ужас. Возможно, дело было в том, что в голове, с которой сняли мясо и кожу, всё ещё торчала граната, и это лучше всяких слов говорило о произошедшем.

Судя по её отсутствию в гостиной в обычное для них время для чтения, мисс Им уже прочитала новости. Она ходила в старшую школу в Масане и уже пребывала в ярости по поводу первых сообщений о том, что полиция открыла стрельбу, когда протест против фальсифицированных выборов президента вышел из-под контроля. Согласно свидетелям, там было около тысячи протестующих, включая старшеклассников.

Взяв себя в руки, Сонджу направилась в дальнюю комнату. Госпожа Чхо подняла взгляд от газеты. Сонджу кивнула и отошла к окну, рассматривая трещины и потёртости на вековых камнях в японском саду. Она почувствовала госпожу Чхо рядом. Та сказала:

– Только между нами: всё это плохо закончится.

Девятнадцатого числа погода была прекрасной, как и ожидалось в апреле – стоял ясный тёплый день. Сонджу прибыла в Зал раньше обычного, чтобы позавтракать с женщинами в честь дня рождения Ёнги. Мисс Им репетировала песенку «С днём рождения тебя» на английском. Сонджу собрала в саду цветы азалии, чтобы поставить их на стол. После завтрака, пока Ёнги сияла в своём новом платье, госпожа Чхо подала белый торт с розовыми украшениями. Мисс Им спела песенку. После чая с тортом повариха и Киджа вернулись на кухню.

Когда зазвонил телефон, госпожа Чхо встала, чтобы ответить.

– А, господин Ким. Как поживаете? Мы здесь празднуем день рождения Ёнги. Что?.. – госпожа Чхо ахнула. После долгой паузы она сказала: – Да. Спасибо, что позвонили.

Повесив трубку, она повернулась к Сонджу, мисс Им и Ёнги.

– По всей стране начались протесты учащихся. Господин Ким посоветовал нам не покидать сегодня Зал.

– Моя служанка… – у Сонджу не было способа с ней связаться.

Ёнги воскликнула:

– Ох, что же всё это значит?

Она прижала ладони к щекам, переводя взгляд с госпожи Чхо на Сонджу. Повариха выглянула в гостиную:

– Что случилось?

За ней вышла Киджа, бросила один взгляд на Ёнги и спросила:

– Что на этот раз, Ёнги?

Госпожа Чхо сказала:

– Прямо сейчас происходят массовые протесты. Господин Ким сказал мне вчера, что студенты корейских университетов протестовали перед зданием Национального собрания и что я прочитаю об этом утром в новостях.

Сонджу схватила утреннюю газету.

– Вчера студенты протестовали против полицейской жестокости и требовали новых выборов. Но сегодня…

Они услышали выстрелы. Все застыли.

Голос Ёнги дрогнул:

– Не может быть. Ни у кого нет оружия. Это незаконно.

Киджа, отмахнувшись от Ёнги, показала в окно:

– Я вижу там дым.

Над оградой где-то вдалеке в небо поднимался серый столб дыма.

– Я пойду посмотрю с крыши, – Киджа покинула гостиную.

Повариха ушла за ней.

– Я подержу лестницу.

Сонджу включила радио. Госпожа Чхо, мисс Им и Ёнги сгрудились вокруг неё. Они слышали крики, яростный рёв толпы, серии выстрелов. Вскоре слова диктора полились непрерывным потоком, как река после грозы: десятки тысяч студентов и старшеклассников требовали отставки президента, протесты набирали силу, на улицах лежали тела, раненых студентов уносят прочь. Ёнги испуганно вздрогнула от звука выстрелов по радио, зажмурилась и схватила Сонджу за руку. Госпожа Чхо выключила радио.

В комнату вернулись Киджа с поварихой.

– Дым поднимается от отделения полиции.

Повариха сцепила руки и сжала их.

– Мой сын может быть одним из протестующих.

Все притихли. Звуки выстрелов постепенно отдалялись.

С запертыми на замок воротами они все ночевали в Зале, беспокойно ворочаясь на йо.

Следующее утро выдалось очень тихим: ни шума автобусов, ни гудков такси, ни криков уличных торговцев, рекламирующих свои товары.

– Я пойду посмотрю, что происходит, – Киджа открыла ворота и, осторожно выглянув наружу, вышла, закрыв ворота за собой.

Ёнги ходила по двору взад-вперёд, ожидая её возвращения. Примерно пятнадцать минут спустя Киджа вернулась.

– На улицах пусто, за исключением вооружённых солдат, которые стоят перед баррикадами из мешков с песком.

Объявили военное положение. Из сотни тысяч протестующих сто восемьдесят человек были убиты и тысячи – ранены.

Утренние газеты доставили поздно. Там были фотографии окровавленных студентов в машинах и на них – студенты-медики наклонялись над ранеными на крыше такси, их белые халаты развевались на ветру.

После завтрака повариха ушла домой. Госпожа Чхо осталась. Сонджу беспокоилась о своей служанке. Она вышла из ворот и обнаружила, что на улицах царит жуткая тишина. Автобусы ходили почти пустые. Водитель такси сказал Сонджу: