Сонет Серебряного века. Том 2

За тридцать лет я плугом ветерана
Провел ряды неисчислимых гряд;
Но старых ран рубцы еще горят
И умирать еще как будто рано.

Вот почему в полях Медиолана

Люблю грозы воинственный раскат.
В тревоге облаков я слушать рад
Далекий гул небесного тарана.

Темнеет день. Слышнее птичий грай.

Со всех сторон шумит дремучий край,
Где залегли зловещие драконы.

В провалы туч, в зияющий излом,

За медленным и золотым орлом
Пылающие идут легионы.

1910

Рынок

Д. Н. Кардовскому, на заданную им тему.

Здесь груды валенок и кипы кошельков,
И золото зеленое копчушек.
Грибы сушеные, соленье, связки сушек,
И постный запах теплых пирожков.

Я утром солнечным выслушивать готов

Торговый разговор внимательных старушек:
В расчеты тонкие копеек и осьмушек
Так много хитрости затрачено и слов.

Случайно вызванный на странный поединок,

Я рифму праздную на царскосельский рынок,
Проказницу, – недаром приволок.

Тут гомон целый день стоит широк и гулок.

В однообразии тупом моих прогулок,
В пустынном городе – веселый уголок.

1911

Август

В твоем холодном сердце мудреца
Трибун, и жрец, и цензор – совместится.
Ты Кассия заставил удавиться
И римлянам остался за отца.

Но ты имел придворного льстеца

Горация – и многое простится...
И не надел, лукавая лисица,
Ни затканных одежд, ни багреца.

Пасется вол над прахом Мецената,

Растет трава. Но звонкая цитата
Порою вьет лавровые венки.

Пусть глубока народная обида!

Как мерный плеск серебряной реки —
Твой острый слух пленила Энеида.

1911

Tоgа virilis [6]

На площади одно лишь слово – «Даки».
Сам Цезарь – вождь. Заброшены венки.
Среди дворов – военные рожки,
Сияет медь и ластятся собаки.

Я грежу наяву: идут рубаки

И по колена тина и пески;
Горят костры на берегу реки,
Мы переходим брод в вечернем мраке!

Но надо ждать. Еще Домициан

Вершит свой суд над горстью христиан,
Бунтующих народные кварталы.

Я никогда не пробовал меча,

Нетерпеливый, – чуял зуд плеча,
И только вчуже сердце клокотало.

1911

* * *

Горели лета красные цветы,
Вино в стекле синело хрупко;
Из пламенеющего кубка
Я пил – покуда пела ты.
По осени трубит и молкнет рог.
Вокруг садов высокая ограда;
Как много их, бредущих вдоль дорог,
И никого из них не надо
Надменной горечи твоих вечерних кос.
Где ночью под ногой хрустит мороз
И зябнут дымные посевы,
Где мутных струй ночные перепевы,
Про коченеющую грусть
Моей любви – ты знаешь наизусть.

1912

Из цикла «Итальянские впечатления»

III

...Squilla di lontano

Che paia il giorno pianger chesi muore...

Dante[7]