Сонет Серебряного века. Том 2

Захватанные копотью и пылью,
Туманами, парами и дождем,
Громады стен с утра влекут к бессилью,
Твердя глазам: мы ничего не ждем...

Упитанные голуби в карнизах,

Забыв полет, в помете грузно спят.
В холодных стеклах, матовых и сизых,
Чужие тени холодно скользят.

Колонны труб и скат слинявшей крыши,

Мостки для трубочиста, флюгера
И проводы в мохнато-пыльной нише.

Проводят дни, утра и вечера.

Там где-то небо спит аршином выше,
А вниз сползает серый люк двора.

1910

Из Флоренции

В старинном городе, чужом и странно близком,
Успокоение мечтой пленило ум.
Не думая о времени и низком,
По узким улицам плетешься наобум...

В картинных галереях – в вялом теле

Проснулись все мелодии чудес,
И у мадонн чужого Боттичелли,
Не веря, служишь столько тихих месс...

Перед Давидом Микельанджело так жутко

Следить, забыв века в тревожной вере,
За выраженьем сильного лица!

О, как привыкнуть вновь к туманным суткам,

К растлениям, самоубийствам и холере,
К болотному терпенью без конца?..

1910

Снегири

На синем фоне зимнего стекла
В пустой гостиной тоненькая шведка
Склонилась над работой у стола,
Как тихая наказанная детка.

Суровый холст от алых снегирей

И палевых снопов так странно мягко-нежен.
Морозный ветер дует из дверей,
Простор за стеклами однообразно-снежен.

Зловеще-холодно растет седая мгла.

Немые сосны даль околдовали.
О снегири, где милая весна?..

Из длинных пальцев падает игла,

Глаза за скалы робко убежали.
Кружатся хлопья. Ветер. Тишина.

1911 Кавантсари

На Невском ночью

Темно под арками Казанского собора.
Привычной грязью скрыты небеса.
На тротуаре в вялой вспышке спора
Хрипят ночных красавиц голоса.

Спят магазины, стены и ворота.

Чума любви в накрашенных бровях
Напомнила прохожему кого-то,
Давно истлевшего в покинутых краях...

Недолгий торг окончен торопливо —

Вот на извозчике любовная чета:
Он жадно курит, а она гнусит.

Проплыл городовой, зевающий тоскливо,

Проплыл фонарь пустынного моста,
И дева пьяная вдогонку им свистит.

1913

Гостиный двор

Как прохладно в гостиных рядах!
Пахнет нефтью и кожей И сырою рогожей...
Цепи пыльною грудой темнеют на ржавых
пудах,
У железной литой полосы Зеленеют весы.
Стонут толстые голуби глухо,
Выбирают из щелей овес...
Под откос,
Спотыкаясь, плетется слепая старуха,
А у лавок, под низкими сводами стен,
У икон янтареют лампадные чашки.
И купцы с бородами до самых колен
Забавляются в шашки.

1919 Псков

Из цикла «Зима»

4