Сонет Серебряного века. Том 2

Его воспламенял призывный клич,
Кто б ни кричал – новатор или Батый...
Немедля честолюбец суховатый,
Приемля бунт, спешил его постичь.

Взносился грозный над рутиной бич

В руке, самоуверенно зажатой,
Оплачивал новинку щедрой платой
По-европейски скроенный москвич.

Родясь дельцом и стать сумев поэтом,

Как часто голос свой срывал фальцетом,
В ненасытимой страсти все губя!

Всю жизнь мечтая о себе, чугунном,

Готовый песни петь грядущим гуннам,
Не пощадил он, – прежде всех, – себя...

1926

Бунин

В его стихах—веселая капель,
Откосы гор, блестящие слюдою,
И спетая березой молодою
Песнь солнышку. И вешних вод купель.

Прозрачен стих, как северный апрель.

То он бежит проточною водою,
То теплится студеною звездою,
В нем есть какой-то бодрый, трезвый хмель.

Уют усадеб в пору листопада

Благая одиночества отрада.
Ружье. Собака. Серая Ока.

Душа и воздух скованы в кристалле.

Камин. Вино. Перо из мягкой стали.
По отчужденной женщине тоска.

1925

Жюль Верн

Он предсказал подводные суда
И корабли, плывущие в эфире.
Он фантастичней всех фантастов в мире
И потому – вне нашего суда.

У грез беспроволочны провода,

Здесь интуиция доступна лире.
И это так, как дважды два – четыре,
Как всех стихий прекраснее – вода.

Цветок, пронизанный сияньем светов,

Для юношества он и для поэтов,
Крылатых друг и ползающих враг.

Он выше ваших дрязг, вражды и партий.

Его мечты на всей всемирной карте
Оставили свой животворный знак.

1927

Гиппиус

Ее лорнет надменно-беспощаден,
Пронзительно-блестящ ее лорнет.
В ее устах равно проклятью «нет»
И «да» благословляюще, как складень.

Здесь творчество, которое не на день,

И женский здесь не дамствен кабинет...
Лью лесть ей в предназначенный сонет,
Как льют в фужер броженье виноградин.

И если в лирике она слаба

(Лишь издевательство – ее судьба!) —
В уменье видеть слабость нет ей равной.

Кровь скандинавская прозрачней льда,

И скован шторм на море навсегда
Ее поверхностью самодержавной.

1926

Гоголь

Мог выйти архитектор из него:

Он в стилях знал извилины различий.
Но рассмешил при встрече городничий,
И смеху отдал он себя всего.

Смех Гоголя нам ценен оттого, —

Смех нутряной, спазмический, язычий, —
Что в смехе древний кроется обычай:
Высмеивать свое же существо.

В своем бессмертье мертвые мы души.

Свиные хари, и свиные туши,
И человек, и мертвовекий Вий —

Частицы смертного материала...

Вот, чтобы дольше жизнь не замирала,
Нам нужен смех, как двигатель крови...

1926

Гончаров