Сонеты 125, 25 Уильям Шекспир, — литературный перевод Свами Ранинанда

В строке 9, повествующий бард обратился к придворному «информатору: «Нет, позволь мне быть подобострастным для тебя». Обращением к доносчику на «ты», автор выразил свою неприязнь к нему или ней. Однако, обращение может дать намёк читателю, на то, что доносчиком могла быть персона женского пола, из числа вхожих ко двору, — во-первых.

Во-вторых, следующая последовательность сонетов адресована «тёмной леди», исходя из этого может возникнуть детерминированное предположение, что этим информатором могла быть Амелия Бассано Ланьер. Учитывая тот факт, что на протяжении всей последовательности сонетов «Тёмная леди», повествующий бард обращался к ней в сонетах последовательности «Тёмная леди» на «ты», — в-третьих.

В-четвертых, Амелия Бассано заводила романы с мужчинами из числа придворной знати не случайно, а по заданию лорда Генри Кэри, который был двоюродным братом королевы Англии. Причём романы Амелия Бассано с мужчинами начинались неудержанным флиртом, который чаще не доводился до апогея, логического завершения, судя по содержанию сонета 145.

Хочу напомнить, что лорд Генри Кэри, 1-й барон Хансдон был лордом-камергером королевы Елизаветы во время его любовной связи Амелией Бассано, именно он был её «тайным высокородным покровителем» при дворе, намёк на которого присутствует в тексте сонета 145.

В тоже время, Барон Хансдон являлся придворным покровителем, курирующим театральную труппу, ставившую пьесы Шекспира, известную, как «люди Лорда-Камергера».

Согласно тексту сонета 144, Амелия Бассано, слала причиной возникновения «любовного треугольника» между бардом, ей Амелией Бассано и графом Саутгемптоном:

«Две любви у меня есть: отрада и разочарованье,

Как два духа, что мне намекают до сих пор юдолью:

Лучший ангел — человек прекрасный с обаяньем,

Худший дух — женщина, окрашенная душевной болью» (144, 1-2).

В строке 10, повествующий используя литературный приём «аллюзия» с ссылкой на религиозный обряд Авраама «мицва» из Писания, «подношения бедняка» от всего сердца: «И прими ты, моё подношенье, бедное, зато даром». В строке 10, можно обнаружить литературный символизм английского слова «oblation», «подношение», который отражал, установившуюся коррупционную составляющую авторитарного правления Елизаветы I.

— Но что, хотел сказать автор, используя прилагательное «бедное» к слову «подношение» в тексте оригинала?

Несомненно, взятка доносчику не была мизерной, наоборот она была щедрой, где подстрочник раскрывает следующее скрытое послание: «Прими ты, мою милостыню, ни к чему не обязывающую меня, но тебе на бедность»!

Согласно, моей версии содержание третьего четверостишья несёт дополнительное зашифрованное послание графу Саутгемптону, которое могло означать, приверженность Шекспира их многолетней бескорыстной дружбе, в противовес сплетням, что бард дружил с ним, будучи заинтересованным в материальной поддержке.

«Которое не перемешанное за секунды, не знает мастерства,

Но взаимной передачей, лишь только я за тобой вскоре» (125, 11-12).

В строке 11, повествующий дал расширенное пояснение своему «подношению», предназначенному для доносчика, поэтому строку 11 следует читать неразрывно с предыдущей: «прими ты, моё подношенье, бедное, которое не перемешанное за секунды, не знающее мастерства».

К тому же, строка 11 несёт основную часть зашифрованного послания Саутгемптону, которое касалось их отношений.

Стоит отметить, что в содержании текста сделки с информатором, в распоряжении которого, вероятно были документы с информацией, за которые повествующий в строке 12: «Но взаимной передачей, лишь только я за тобой вскоре», дал взятку в обмен на компромат. Фраза «подношение… не перемешанное за секунды, не знает мастерства» имеет подстрочник, который фокусирует внимание читателя на то, что подаяние не спонтанное и непоспешное, а также «не знает мастерства», значит незамысловатое, то есть — простое.

В заключительных строчках сонета 125, автор традиционно подводит черту, всему изложенному выше. Но в строках 13-14, повествующий бард в форме обращения к информатору, ввёл ограниченные рамки компетенций «подкупленного доносчика» в ходе сделки заключённой между ними.

«Прочь, ты подкупленный доносчик! Искренняя душа,

Как большинство обвинённых наименее стоит под твоим контролем» (125, 13-14).

В основной начальной части строки 13, повествующий бард в императивной форме изгнал информатора: «Прочь, ты подкупленный доносчик!». Конечная часть строки 13, являясь неотъемлемой частью строки 14, входит в одно предложение, поэтому следует читать вместе: «Искренняя душа, как большинство обвинённых наименее стоит под твоим контролем». Из содержания заключительной части сонета читатель может узнать, что на совести «подкупленного доносчика» большое количество обвинённых, которые были обвинены по ложным показаниям, и поэтому правдивая душа «наименее стоит под (его) контролем».