Сонеты

150

Что силою тебя такою наделяет,
Что можешь ты влиять так сильно на меня?
И что меня гнетет и клясться заставляет,
Что лучезарный свет не украшает дня?

Откуда ты берешь те чары обаянья,
Которые влекут и придают твоим
Всем недостаткам вид такой очарованья,
Что каждый мне из них становится святым?

Кто научил тебя любить себя заставить,
Когда я мог питать лишь ненависть к тебе?
Хоть и люблю я то, что многие бесславят,
Все ж брани не должна ты позволять себе.

Но если страсть во мне к себе ты возбудила,
Тем боле стою я, чтоб ты меня любила.

151

Любовь так молода, и где ей знать, что — совесть!
Но кто не знает, друг, ее рожденья повесть!
Так ты не упрекай меня в моих грехах,
Чтобы самой не впасть в такие ж впопыхах.

Твоя измена, друг, не редко заставляет
И бедного меня для плоти изменять:
Душа мирволит ей в любви торжествовать,
А — жалкая — она того лишь и желает.

И вот она, восстав при имени твоем,
Указывает всем на лик твой с торжеством,
Довольствуяся тем, чтоб быть твоей рабою
И всячески служить тебе самой собою.

Что ж — что я ту зову «любовью», чья любовь
То дух подъемлет мой, то нудит падать вновь!

152

Я полюбил тебя, тем клятву нарушая;
Но ты попрала две; в любви дав клятву мне,
Забыла о другой; меня же покидая,
Ты изменила вновь, вторично и вполне.

Как упрекать тебя в попранье двух обетов,
Когда по сотне их гнетет нас всех — поэтов!
Стократ виновней я, клянясь тебе во вред,
Чем ты, к кому давно во мне уж веры нет,

Тогда как прежде я всегда так громко клялся,
Что ты добра, умна — и этим наслаждался,
И даже, чтоб тебе сияния придать,
Решался образ твой прекрасным называть,

Преступно злую ложь за правду выдавая,
В чем и винюсь тебе, о истина святая!

153

Пред сном Амур на дерн свой факел положил;
Но нимфа темных рощ тот факел похитила
И пламенник его, живящий сердца пыл,
В сверкающий ручей долины погрузила,

Который у огня любви тем похитил
Его живящий жар и вечное кипенье,
И тем себя в ручей целебный превратил,
Дающий в роковых болезнях исцеленье.

Но факел взор любви опять воспламенил —
И крошка вздумал им груди моей коснуться
Сраженный им, пошел в ключе я окунуться
Чтоб влагою его унять душевный пыл.

Но что ни делал я, все было — труд напрасный
Меня лишь исцелят глаза моей прекрасной.