Сонеты

Как было на зиму похоже это время,
Которое провел с тобой я не вдвоем!
Что за мороз и мрак спускалися, как бремя,
И как все вдруг в глаза глядело декабрем!

Однако время то – благое было лето
И осень с золотой кошницею своей,
Несущей бремя благ весеннего привета,
Подобно чреву вдов по смерти их мужей.

И те дары небес казались мне в томленьи
Несчастными детьми, не знавшими отцов,
Затем что у тебя и лето в услуженьи,
И птицы не поют,
          не вслушавшись в твой зов;

А если и поют, то с грустию такою,
Что листья блекнут вкруг —
                    ну, точно пред зимою.

98. «Я далеко, мой друг, был от тебя весной…»

Я далеко, мой друг, был от тебя весной,
Когда апрель в цветах своей одежды новой
Всему передавал пыл юношеский свой,
Причем с ним ликовал
                    и смерти бог суровой.

Но ни пернатых хор, ни аромат цветов,
Чьих венчиков весной нам вид всего дороже,
Не возбуждают дум во мне, ни светлых снов,
Ни жажды те цветы срывать
                              на пышном ложе.

Не удивлялся я лилейной белизне
И розы не хвалил пурпурового цвета,
Затем что прелесть их —
                    краса весны и лета —
Лишь копией твоей являлась всюду мне.

Но все же снег кругом лежавшим мне
                              казался
И ими, как твоей я тенью, забавлялся.

99. «Фиалке ранней я с укором говорил…»

Фиалке ранней я с укором говорил:
«Где ты похитила свой аромат небесный,
Как не из вздохов той, кому мой отдан пыл,
А пурпур на покров из вен моей прелестной?»

Я лилию корил в покраже белизны
Прекрасных рук твоих,
             а мак – волос каскада;
Что ж до трех роз, то —
             в прах стыдом низложены,
Они чуть рдели вкруг, не подымая взгляда:

Одна – пылая вся, другая – побледнев,
А третья – всем даря чужие ароматы,
Тогда как червь,
          давно свой сдерживавший гнев,
Уже точил ее, дождавшися расплаты.

Поверь, что я цветка такого не видал,
Который с уст твоих свой запах бы не брал!

100. «О муза, где же ты? что долго так молчишь…»

О муза, где же ты? что долго так молчишь
И, в чем вся власть твоя, о том не говоришь?
Ужель ты тратишь пыл веселья,
                    песнь слагая,
Чем славу лишь мрачишь,
                    ничтожность возвышая?

Явись мне, муза, вновь и возврати скорей
Потерянные дни для славы и искусства,
И вновь воспой красу поклонницы своей,
Вливающей в перо твое свой ум и чувства.

Встань, Муза, и взгляни на личико моей
Красавицы – морщин не сыщется ль у ней?
И если – да, иди представь богов собранью
И пред Сатурном дай простор негодованью —

Прославь ее пред ним, хвалы свои умножь,
И ты предупредишь косу его и нож.

101. «Чем, Муза, ты себя в том можешь оправдать…»