Сонные войны. Дилогия (СИ)

— Да, дорогая. — Пальцы летают по клавиатуре, слышится частое, похожее на выстрелы «щелк-щелк-щелк».

— Тебе же плевать на всё! Ты только и делаешь, что тыкаешь эти дерьмовые кнопки!

— Милая, я работаю.

— Ты не работаешь, а отталкиваешь нас! Сколько раз мы занимались любовью за последний месяц?

— Родная, если тебя это так беспокоит, я освобожусь через час, и мы пойдем в спальню. А сейчас не мешай мне, пожалуйста, я занят.

— Я уйду от тебя!

— Куда?

— Повернись, наконец, ко мне!

Таня подошла и развернула кресло на колесиках. И вздрогнула. На секунду ей показалось, глаза мужа стали совершенно белыми. Но потом всё пришло в норму, они превратились в голубые. Разве что, чуть бледней?

— Что тебе надо? — спокойно спросил Дима. Он не понимал, почему жена так злится.

— Почему ты отдаляешься от нас?

— Я не отдаляюсь. Я сижу в метре от тебя.

— Ты издеваешься, да? Что произошло, почему ты настолько изменился?

— Я не изменился. Просто я работаю допоздна, а ты делаешь из этого трагедию. Если тебе не хватает секса, так и скажи…

— Да причем здесь секс?! Всё поменялось! Ты сидишь перед монитором по четырнадцать часов в сутки. Посмотри на себя! Посмотри.

Дима повернул голову в указанном направлении. Там трюмо. Дима внимательно рассмотрел свое отражение. Он определенно побледнел за этот месяц, но это ему шло. Когда он мылся в последний раз, обратил внимание, насколько рельефным стало тело. Даже в молодости не было такого, хотя занимался спортом почти профессионально. Да и чувствовал он себя превосходно. Позавчера взял грецкий орех и расколол скорлупу большим и указательным пальцем. И уж конечно, у него нет отвратительных синяков под глазами. Он перевел взгляд на жену и подумал: «А ведь я красивее ее».

— Ну и что я там должен увидеть?

— Ты похож на смерть! Ты стал эгоистом!

— В чем же это проявляется?

— Во всем! Я сейчас ору на тебя, а ты в ус не дуешь! Когда ты в последний раз играл с детьми? Когда в последний раз целовал меня? Я уж не говорю об остальном…

— И что ты хочешь от меня? Нагнись, я тебя поцелую.

— Да дело не в этом…

Таня опустила голову на грудь, потом подошла к мужу и встала пред ним на колени. Она поставила бокал с вином на пол и заглянула в его глаза. Они точно стали чуть бледнее.

— Я хочу, чтобы ты бросил эту писанину. Я хочу, чтобы ты вернулся на прежнюю работу. Я хочу, чтобы всё было как прежде.

— Откуда ты набралась этих банальных метафор? И зачем мне возвращаться на прежнюю работу? Я получил гонорар за роман больше, чем зарабатывал за год. Когда выйдет фильм, денег станет еще больше. Вторую книгу уже верстают, а мне осталось всего две главы.

— Да плевать мне на деньги! — Таня вскочила с колен, не забыв прихватить с пола бокал. — Мы и так хорошо жили! А теперь ты меня пугаешь…

— Тебе нечего бояться. Всё идет хорошо, скоро мы станем по-настоящему богатыми людьми. Мы сможем отдать детей в хорошие университеты, сможем посмотреть мир. Но для этого я должен работать. Может, сейчас я действительно работаю много, но надо ловить удачу за хвост, пока она стоит перед тобой.

— Ты убиваешь меня своей логикой. — В голосе появилась усталость, она упала в соседнее кресло. Таня поднесла бокал к губам и осушила его. — Я ухожу от тебя.

— То есть?

— То и есть! Я забираю детей и переезжаю к маме.

— Это глупо и непрактично.

— А мне плевать. Я ухожу. Сегодня же.

— Дети спят. Хотя ты могла их разбудить.

— Козел…

Таня встала с кресла и пошла в детскую. Дима повернулся, вскоре по квартире разнеслось уже привычное «щелк-щелк-щелк». Он не слышал, как жена вызвала такси, не слышал, как за ними закрылась входная дверь. К двум ночи он закончил роман о радиоэлектронике и пошел спать. За последний месяц Дима спал очень мало. Три-четыре часа в сутки — предел. И никогда не помнил снов. Проснувшись, он ощущал лишь легкую тревогу и чувство чего-то потерянного, но не больше. Сон оставался с ним всего несколько секунд, а потом всё выравнивалось, возвращалось в новое русло.

Но Дима видел сны, еще как видел. Каждую ночь. И снилось ему, в основном, одно и то же. Ему снилась…

* * *

Зима словно имела руки. Или лапы. Да, именно лапы, покрытые белой шерстью и с когтями гор на далеком, едва видном горизонте. Зима обнимала бескрайнюю пустыню, прижимала ее, мяла ее, гладила, ласкала, а иногда била самым нещадным образом… С неба шел снег. Крупные, размером с пятирублевую монету, снежинки падали, но не кружились. Они летели с недостижимых туч вертикально вниз, ибо в Ледяной Долине нет и не может быть Ветра. Ветер — это перемены, а здесь никогда ничего не меняется.