Сонные войны. Дилогия (СИ)

Пустыню, а точнее огромное плато можно назвать идеально гладким, если бы не высокий ледяной трон точно посередине. Он, как последний зуб старика, рос, нарушая логическую идиллию ровных линий инея, льда и снега. Трон в пустыне абсолютно уместен, как уместна та, кто на нём сидит. Если вы когда-нибудь видели красивых женщин, увидев Ее, вы скажете, что все они лишь жалкое подобие. Та, что восседает на троне, поражает правильностью черт. Она не походит на статуи древнегреческих богинь или тем более на то, что считают идеалом в наше время. Ее красота абсолютна, это красота — до ужаса. Каждая грань платья, каждая черточка лика, каждая линия ладоней. Словно продолжая высокий лоб голову украшает длинная ледяная корона, и это — высшая награда. Любая девушка, получившая титул «Мисс Мира», отдала бы всё за возможность примерить ледяную корону на себя. Но головной убор принадлежит женщине по праву. Она — самая прекрасная и на свете, и во тьме. Только она достойна носить идеальную корону на идеальной голове. Она заработала это право. Убив свою предшественницу, которая тоже была до ужаса хороша.

Дима пошел к Ней и присел на основание трона. Тончайшие пальцы Королевы легли ему на голову и принялись медленно поглаживать волосы. Русые кудри покрылись инеем, в мыслях появился Порядок. Женщина уничтожала хаос, придавала всему и всем смысл.

— Ты прекрасна, моя Королева! — провозгласил Дима, не в силах оторвать от нее взор. — Ты удивительна. Нет, не было и не будет женщины красивей тебя! Твой взгляд рождает в сердце любовь, твои глаза сияют ярче, чем все бриллианты мира. Твоя кожа глаже шелка, твои руки изящней вечности, твое тело сводит с ума, но твоя мудрость возвращает его! Ты идеальна, моя Королева!

— Ты любишь меня? — спрашивает женщина в каждом сне. От звука ее низкого голоса, хочется умереть, ибо, если умирать, умирать счастливым. Голос бьет стрелой в самое сердце, вызывая такой резонанс, что кажется, сейчас его разорвет на части. Но это не всё. Три слова, этот простой, но ключевой вопрос летит по пустыне, отражается от ледников, ударяет по сопкам и несколько тут же осыпаются от вибрации. А потом восстанавливаются сами по себе. Ничто не может изменить пустыню, даже та, кто ее придумал.

— Больше жизни!

— Ты умрешь за меня?

— Не раздумывая секунды!

— Ты будешь служить мне?

— Вечность! — теперь уже его голос летит к горизонту. «Вечность, вечность, вечность…», — раздается гулкое эхо.

Женщина улыбается. Говорят, от некоторых улыбок становится светлее, от ее ледяную пустыню закрыла плотная тень. Небо заволокли облака, как будто кто-то огромный пролетел над ними. И повис, пока женщина показывала Диме белые, идеально ровные зубы. В синих глазах Дима увидел две одинаковые снежинки. Только в глазах его Королевы такое возможно.

— Что ты там говорил обо мне? — спрашивает она, пряча зубы за синими губами.

— Ты прекрасна! Звуки твоего голоса, делают вселенную счастливой. От твоих слов на свет появляются красивые дети и прекрасные цветы…

Так продолжается долго. Женщина сидит на троне и слушает, как Дима признается ей в любви, как он возносит ее красоту, но оканчивается всё, всегда одинаково. Из-за гор-когтей прилетает Ветер и разметает сон. Ветер несет перемены, но пустыню нельзя изменить. Поэтому он как бы сдвигает ее в сторону, и Дима падает в непроглядную тьму пустоты. Он какое-то время летит в ней, а потом просыпается.

* * *

Дима прилетел в Москву к часу дня, а до Арбата добрался к трем. Большой ресторан раскрыл перед ним зеркальные двери, швейцар взял плащ, а официант проводил к столику. Его уже ждали. Молодой китаец поднялся и протянул Диме руку.

— Простите, что опоздал, господин Чен, — сказал Дима совершенно безразлично. — Попал в пробку.

— Ничего страшного, Дмитрий Захарович. Я в Москве давно и знаю, что это такое, — китаец говорил с легким акцентом, но, как все иностранцы, строил предложения чересчур идеально.

— В Гонконге пробок меньше?

— Примерно так же.

Они присели за столик, Дима снял солнцезащитные очки. Карие глаза Чена встретились с почти бесцветно-серыми димиными. За последнюю неделю они побледнели еще больше. Китаец достал кейс и извлек оттуда стопку бумаг.

— Вот сценарий, правда, он на английском языке, — сказал Чен.

— Ничего, я умею читать по-английски, — Дима взял переплетенную стопку бумаг и открыл первую страницу. Заголовок: «Дети Одина». Почти так называется и его книга.

— Мы немного изменили. В основном, диалоги, но всё равно фильм получится длинным. Наверное, два с половиной часа.

— Меня это устраивает. Что еще требуется от меня?

— Подписать контракт. И еще мы хотим, чтобы вы приехали в Гонконг и поговорили с режиссером и актерами. Возможно, у них найдутся вопросы относительно характеров персонажей или вашего виденья их.

— На какое время я должен приехать?