Соперницы

Юный Сульт. A y меня есть. Мы видели природу в прекраснейшем ее одеянии. Искусство еще не воздвигло дворцов средь темных отрогов Джебель-Кумра, средь пространной Сахарской пустыни и пальмовых оазисов Феццана иль в горных долинах, которых никому досель не случалось окинуть взором. Восхитительное безумие увлекло меня далеко от каравана, и внезапно меж гор, горделиво и мрачно рассекающих взвихренное небо, я узрел долину, исполненную сверхъестественной красы и первозданного величия. Скалы, объемлющие ее кольцом, как будто силились уберечь от сторонних взоров свое сокровище, тем более изумительное, что на нем лежала явственная печать волшебства. Невиданные деревья покачивали темными ветвями над зелеными лужайками, где вместо цветов поблескивали звезды. Над долиной никогда не рассеивались облака, а солнцу не давали заглядывать в нее грозно насупленные скалы…

О! здесь духи жить должны!
Долы чарами полны,
Тяжко громоздятся тучи,
Вижу, вьется сонм летучий,
Отверзая облаков
Нависающий покров,
Вижу белых крыл полет,
Устремившихся с высот,
Духи мчатся роем пчел
Лобызать бессмертный дол,
Для меня приотворенный,
Тот Эдем, чей цвет не вянет
Весь в мерцанье, весь в тумане.
О, как эта ночь темна,
Как величия полна,
О таком не говорят,
Слышу, громовой раскат
Грозно сотрясает твердь,
Гневный дух сулит мне смерть,
Продолжать я не могу…
Но затих зловещий гул.
Как спокойно все вокруг,
Каждый вздох и каждый звук
В страхе замирают тоже,
Сна Природы не тревожа.
Снова свет вокруг разлит,
Снова музыка звучит,
Солнечных созданий рой
Снова тешится игрой.
Их блистанье, их затеи —
В небесах, не на земле я…
Пурпурный горит восход,
Радость, жизнь, любовь грядет,
Меня слепит священный страх,
Сего виденья да не узрит смертный прах…

(Падает в обморок, но сидящий рядом маркиз Доуро подхватывает его и водворяет на стул.)

Лорд Уэлсли. Скорей звоните в колокольчик! Несите холодную воду, уксус, нашатырь, камфару, нюхательную соль, нюхательный табак и что там еще бывает нюхательное! Поэт впал в творческий экстаз! Скорее, скорее, если хотите спасти его жизнь!

Сержант Бутон. Что с ним? Насколько я видел, никто его и пальцем не тронул. Наверное, в уме повредился. Вот злосчастие – родиться поэтом!

Делиль. Думаю, он не выдержал наплыва чувств.

Юный Сульт (открывая глаза). Где я? Кто склонился надо мною с такой заботой? Это вы, Доуро, мой друг, патрон, благодетель, которому я обязан большим, чем всему остальному миру?

Маркиз Доуро. Успокойтесь, мой дорогой Сульт. Это я. Не позволяйте своему гению забирать такую власть над рассудком, иначе вы рискуете вызвать скорее насмешку, нежели восхищение.

Юный Сульт. Постараюсь следовать вашему совету, мой дорогой маркиз, ибо знаю, чем он продиктован.

Сержант Бутон. Что за хворь на вас напала, дозвольте спросить?

Юный Сульт. Не знаю. Мои чувства в миг обморока были невыразимы, и воистину пребывал «в небесах, не на земле я».

Сержант Бутон. Хм. (Поворачивается к лорду Уэлсли.) А вот вы почему-то очень свежи и румяны. Вашему здоровью, как вижу, поездка оказалась только на пользу.

Лорд Уэлсли. О да! В душном Стеклянном городе я никогда не чувствую себя хорошо.

Делиль. В прошлые месяцы я весьма тревожился, видя ваше бледное лицо и щеки без единого мазка кармина. Теперь и самый дивный лепесток дикой розы не сможет соперничать с вами в нежности оттенка. Ваши глаза тоже сияют ярче, а волосы блестят более обычного.

Лорд Уэлсли. Чепуха! Надеюсь, я загорел до смуглоты.

Делиль. О нет, ваша кожа лучится еще более чистой белизной.

Лорд Уэлсли. Наглая ложь! Вы намекаете, что я употребляю пудру?

Делиль. Да, и самую лучшую – несравненную доброту нрава.

Лорд Уэлсли. Ну вот вы опять, сэр. Артур, скажи, рождался ли на свет человек зловреднее меня? Отвечай честно.

Маркиз Доуро (со смехом). Что? Вновь апеллируешь ко мне? Твой вопрос бессмыслен, поскольку я не знаю всех, кто рождался на свет. Однако, думаю, будь то, что ты подразумеваешь, правдой, я не любил бы тебя так сильно.

Лорд Уэлсли. Делиль, вы испортили мне настроение и заставили меня разозлиться на Артура, так что отодвиньтесь, не сидите так близко!