Сопротивление и покорность

Я сижу у себя наверху, в доме тишина, на ули­це еще поют какие-то птицы, а издалека даже до­носится кукование кукушки. Эти долгие теплые вечера, которые я уже второй год провожу здесь, чем-то вредны для меня. Тянет на волю, и не будь я столь «благоразумным», можно было бы наде­лать глупостей. Может быть, становишься черес­чур «благоразумным»? Когда в течение долгого времени абсолютно сознательно давишь в себе всякое желание, то возникают дурные послед­ствия двух видов: либо внутри все выгорает, либо все накапливается, так что в один прекрасный день происходит чудовищной силы взрыв; мож­но представить еще один результат — всецело забываешь о себе; но я сам прекрасно знаю, что со мной не тот случай. Пожалуй, ты скажешь, что не­льзя давить в себе желания, и ты, видимо, прав... И вот я нахожу прибежище в мышлении, писании писем... и запрещаю себе (для самозащиты) сами желания. Как это ни парадоксально звучит, было бы гораздо самоотверженней, если бы я не боялся своих желаний, а дал бы им волю,— но это очень трудно.

Сегодня по радио случайно услышал в санча­сти песнь Сольвейг. Она меня по-настоящему взволновала. Ждать, храня верность, всю свою жизнь,— это триумф над враждебностью про­странства (т. е. над разлукой) и времени (т. е. над бренностью). Ты не согласен, что только такая верность делает счастливым, а неверность — несчастным?

Ну, а теперь я иду ложиться,— ночью, верно, опять не удастся поспать. Прощай!

2.6.44 

...Про «Песнь Песней» я пишу тебе в Италию. Мне в самом деле хотелось бы читать ее, как песнь о земной любви. Это, по-видимому, и есть наилучшее «христолш ическое» истолкование. О 5-й главе Послания к Ефесянам надо будет сно­ва подумать. Относительно Бультманна ты, на­деюсь, уже что-нибудь получишь, если письмо не пропадет.

5.6.44 

Я кажусь себе глупым юнцом, скрывая от тебя, что меня здесь иногда тянет к поэтическим опы­там. До сих пор я скрывал это... ото всех... Посы­лаю тебе сегодня стихотворение на пробу²³ , во- первых, потому что глупо иметь какую-нибудь тайну от тебя, во-вторых, чтобы у тебя в поездке оказалось для чтения что-нибудь неожиданное, и в-третьих, потому что тема стихотворения тебе близка в настоящий момент, и в нем высказано кое-что из того, что тебе тоже, вероятно, прихо­дит в голову. Для меня этот расчет с прошлым, попытка удержать его и обрести вновь, а глав­ное— страх утратить его,— почти ежедневное му­зыкальное сопровождение, на фоне которого про­ходит моя здешняя жизнь и которое временами (особенно после коротких свиданий, за которыми обязательно следует долгая разлука) превращает­ся в тему с вариациями. Прощание, переживание прошлого (будь то час вчерашнего дня или про­шедшие годы — и то и другое мгновенно сливают­ся) есть постоянно возвращающаяся задача, ведь ты сам написал как-то: прощанию учишься на ред­кость плохо! В стихотворении, которое я тебе по­сылаю, главное заключено в последних строках. Мне кажется, что они оказались чересчур кратки­ми, а ты как считаешь? Как ни странно, но они са­ми собой получились рифмованными. Я написал все стихотворение за несколько часов и не отделы­вал его... При случае я буду впредь подавлять в се­бе такие желания и с большей пользой употре­блять свое время. Собственно говоря, я хотел по­ставить это в зависимость от твоего мнения. Если хочешь, я пришлю тебе еще кое-что на испытание.

6 июня 44 

(iвысадка союзников в Нормандии) 

Только для того, чтобы пережить сегодняш­ний день хоть как-то вместе с тобой и всеми вами, я и пишу впопыхах это письмо. Для меня это не было неожиданностью, и все-таки факты есть не­что абсолютно иное по сравнению с ожиданиями. Лозунг и учительный текст призывают нас всех к средоточию Евангелия: «спасение»— вот слово, вокруг которого все вертится. С верой встретим мы последующие недели и с уверенностью дви­немся навстречу будущему; без колебаний вру­чаем мы Богу твой путь и судьбы всех нас. Харц Kai eipf|VT|.

8.6.44 

...В остальном я надеюсь, что ты сможешь уехать не с таким тяжелым сердцем, как ты понача­лу опасался. Мы все откладывали нашу встречу с Рождества на Пасху, а потом на Троицу, и праздники так и проходили. Но следующий праздник уж наверняка будет наш, я в этом не со­мневаюсь...

В отношении идей, занимавших меня в послед­нее время, ты ставишь так много важных вопро­сов, что я был бы рад, если бы сумел самостояте­льно на них ответить. Все ведь находится лишь у истоков, и мной при ответах на возникающие вопросы, как всегда, скорее руководит инстинкт, а не уже возникшая ясность. Попытаюсь как-то обрисовать тебе свою концепцию на историче­ском материале.