Сопротивляющийся вампир

— Да. Он мне очень нравился, и он действительно любил меня и просил выйти за него замуж, и я согласилась, пообещав себе, что не буду контролировать его или делать что-то подобное… э… когда я была наложницей.

— И ты это сделала? — с любопытством спросил он.

Дрина помедлила с ответом, сделав еще один глоток вина, но когда понимающая улыбка тронула его губы, она оставила попытки придумать способ уклониться от вопроса и стала оправдываться: — Очень трудно не ответить, когда знаешь, что ты права, а он просто упрямый мерзавец.

Харпер снова расхохотался, и она покачала головой. — В любом случае, он был всего лишь герцогом, так что я не управляла страной и не рисковала гражданскими беспорядками, но все равно каждый раз, когда брала власть в свои руки, мне становилось плохо. Я также чувствовала себя плохо, потому что не дала ему наследника, которого, я знала, он хотел.

— Ты не хотела иметь ребенка? — с любопытством спросил Харпер.

Дрина нахмурилась и покачала головой. — Не то чтобы я не хотела. Но это казалось жестоким. Наш ребенок будет бессмертен, и, кроме повышенного риска раскрыть, кто мы такие, ему или ей пришлось бы уйти вместе со мной. Казалось жестоким подарить ему ребенка, а потом забрать его или ее.

Когда он понимающе кивнул, она вздохнула и провела пальцем по краю бокала. — Даже когда мне приходилось беспокоиться только о себе, становилось все труднее скрывать, кем я являюсь. Я утверждала, что плохо реагирую на солнце, чтобы объяснить, почему я избегаю его, но мне все равно нужно было ускользать, чтобы охотиться каждую ночь, что было намного сложнее, чем я ожидала… Она вздохнула и пожала плечами. — Мы были вместе примерно год до моей «смерти».

— Как тебе это удалось? — тихо спросил Харпер.

— О, дядя Люциан помог мне, — сказала она сухо. — Этот человек всегда появляется, когда ты в нем нуждаешься. У него что-то вроде шестого чувства.

— Я слышал о нем, — сказал Харпер и с любопытством спросил: — Что он сделал?

— Он попросил передать, что Стефано смертельно болен и зовет меня. В то время мой муж должен был находиться при дворе. Люциан заверил его, что доставит меня туда в целости и сохранности, и заказал билет на корабль до побережья. Потом он купил корабль с бессмертными. Мой муж приехал провожать нас.

— Это было на удивление эмоционально, — призналась она, нахмурившись. — Я имею в виду, я знала, что не умру, но я буду «мертва» для него и никогда его больше не увижу, и я была очень взволнована. Конечно, он приписал это заботе о моем брате и был очень мил и нежен. Он остался посмотреть, как мы отплываем. Она замолчала, вспомнив то утро, и обнаружила, что должна сморгнуть внезапный и неожиданный поток слез. Она любила многих смертных на протяжении веков, но Роберто был особенным человеком. Она горячо любила его и долгие годы сожалела, что он не был ее возможным спутником жизни.

Покачав головой, она быстро закончила: — Дядя Люциан купил корабль с единственной целью — потопить его. Корабль пошел ко дну, предположительно со всеми людьми на борту, и я, как и все остальные, считалась мертвой.

— А потом ты вернулась к брату, — сказал Харпер с гримасой, которая намекала на то, что он знал, как мало ей бы это понравилось.

— Не очень надолго, — удовлетворенно ответила она. — Ровно на столько, чтобы решить, что делать дальше.

— Так оно и было… — Он сделал паузу, очевидно, возвращаясь к списку, который она пробормотала ранее, а затем неуверенно сказал: — Пират?

Дрина усмехнулась. — На самом деле я была капером, это то же самое, только с санкции правительства. Как капитан, я имела каперское письмо, позволяющее мне нападать и грабить суда, принадлежащие врагам Испании. Королевское разрешение на грабеж.

— Ты была капитаном? — спросил он с улыбкой. — А ты была капитаном Александром или Александриной?

Она улыбнулась. — Александром, конечно. Ну, просто Алекс. Но они считали меня мужчиной, по крайней мере, большинство из них. Как ты можешь догадаться, мало кто из испанцев стал бы работать на корабле с женщиной-капитаном, поэтому я одевалась как мужчина. Я была очень мужественной, — заверила она его с дразнящим блеском в глазах, а затем сморщила нос. — По крайней мере, я так думала. Когда я читала в их мыслях, что большинство из них считает меня геем, это приводило меня в уныние.

Харпер откинул голову назад и расхохотался так громко, что несколько человек посмотрели в их сторону. Дрине было все равно, она только улыбнулась.

— Полагаю, ты была очень хорошим пиратом, — сказал он наконец-то, и она усмехнулась.

— Не знаю, комплимент это или нет.

— Комплимент, — заверил он ее. — Ты достаточно умна, и у тебя есть для этого боевой опыт.

Дрина кивнула. — Да, мы очень преуспели. Но, в конце концов, я устала смотреть, как умирают мои люди.

Харпер поднял бровь и взял бокал.