Сорные травы

Отогнала паскудную мыслишку: в квартире с водой и какой-никакой жратвой было бы всяко удобней, а без этого небритого типа мир определённо станет лучше. Хлопнула дверь. Ещё пара ударов рукояткой добили замок, и я выбралась наверх. Что-то частенько в последнее время приходится лазить по чердакам и бояться. Хорошо хоть, в этот раз Студента рядом нет. Парень так и не позвонил – оно и к лучшему. Возись тут с ним, дитятком неразумным. Одной хотя бы не приходится тратить силы на показное спокойствие. Да, страшно. Практически до мокрых штанов. И что?

Пара смс-ок мужу, потом газ добрался и до чердака, так что пришлось закрыть глаза и ждать, когда всё это кончится. Или кончусь я. Потом я всё же уснула – и проснулась уже от звонка.

Вопрос на миллион баксов: тот кошмар – это сон или галлюцинации? Разница принципиальна. Если я просто отключилась – а попробуй не отключиться, лёжа с закрытыми глазами, бесконечно ожидая незнамо чего, – одно дело. Совсем другое – если я хватанула слишком много хлора. А в том, что я его таки хватанула, сомневаться не приходится. Тогда удушье случилось на самом деле, следом – кратковременная потеря сознания. Может, и с галлюцинациями, отчего нет? Потом восстановление дыхания, как сейчас, светлый промежуток до суток – и отёк лёгких. Прогноз неблагоприятный даже в условиях ИВЛ[35]. Весёленькая перспектива, ничего не скажешь. Воистину многие знания – много печали, не изучи я в своё время военную токсикологию, сидела бы сейчас и радовалась тому, что жива. Впрочем, не изучай я в своё время токсикологию… Ив как-то рассказывал: понял, что не зря потратил две недели на «военку» – его, вернувшегося в институт после армии, перспектива загреметь туда сразу после окончания учёбы не пугал, – после того, как пришлось вытаскивать практически с того света бомжа. Бедолага решил вывести вшей, облившись дихлофосом. Результат оказался закономерен – а «Скорую» вызвали товарищи по теплотрассе. Я, правда, от всей души надеялась, что никогда в жизни не доведётся вспоминать первую помощь при отравлении боевыми ОВ[36]. Зря. Не Vi-газы, прославленные Голливудом, конечно, но тоже ничего хорошего. Кстати, сколько мне ещё тут торчать? Еды нет, воды тоже – не считать же водой раствор каустической соды – скоро станет совсем невесело и без размышлений о возможной скорой кончине.

Откуда-то сверху спланировал голубь, уселся на ограждении крыши. Я с любопытством уставилась на него – вот и лабораторная крыска пожаловала. Говорят, когда-то в шахтах держали клетки с канарейками – маленькие птички реагировали на снижения количества кислорода куда раньше, чем люди начинали чувствовать недомогание. За неимением канарейки сойдёт и голубь. Ну?

Голубь, нахохлившись, таращился в пространство и подавать какие-либо очевидные признаки нормального (или ненормального) самочувствия не собирался. Навскидку увидеть, насколько ровное дыхание у такого тельца, – задачка для экстрасенса, от идеи поймать и прощупать пульс я отказалась после полутора секунд размышлений. Ещё не хватало сверзиться с крыши – у меня-то крыльев нет.

Голубь сидел. Молча и неподвижно. Я сидела не менее неподвижно и смотрела на него. Как себя ведут почувствовавшие недомогание птицы – падают? Дурдом, честное слово. Готова поспорить, не было бы у меня высшего медицинского образования – не придумывала бы сейчас идиотские вопросы. Раз не падает – значит, живой, и незачем создавать проблемы на ровном месте.

Я поёрзала затёкшей задницей по крыше, плюнув, выпрямилась. Голубь сорвался с насеста и спланировал вниз. Так, значит, здесь дышать можно, а дальше? Я осторожно подобралась к краю, вцепилась в ограждение. Кашель, как всегда, одолел совсем не вовремя, птица исчезла из поля зрения. Наконец, отдышавшись, я обвела взглядом двор, стараясь не видеть человеческих тел. Голубь вприпрыжку подошел к буханке, выпавшей из старушечьей авоськи, и начал клевать. Я ждала. Голубь насыщался. Через невесть какое время откуда-то с неба спустилась ещё стайка, налетела на хлеб, толкаясь и ругаясь по-своему. Всё как у людей. Я стащила с лица ветошь, попыталась принюхаться. Ничего. Ни запаха хлора, ни ощущения свежего воздуха. Какое-то время придётся пожить без обоняния, если вообще имеет смысл говорить о «пожить». Что ж, довольно скоро будет видно, а пока я не собиралась паниковать из-за того, что всё равно не смогу изменить. Страшно, чего уж там – и очень хочется надеяться, что пронесёт. Но портить последние – если они и в самом деле последние – часы жизни истерикой просто глупо. Я достала телефон.

«Внизу, похоже, можно дышать. У тебя как?»

«Пока не знаю. Ты не на себе проверяла?»

«Нет. Там голуби».

«Оливковую ветвь не принесли?»

Чёрт, жаль, что не голос. Хотела бы я сейчас услышать его смешок, и чтобы муж знал, а не догадывался, что я улыбаюсь. Смайлик – не то. Совсем не то.

«Я что, похожа на праведного старца? Спускаюсь, надоело на крыше штаны просиживать».

«Хорошо. Сейчас приеду».

«Уверен, что у тебя чисто?»

«Должно быть. На мусорных контейнерах воробьи сидят. Жди меня».