Сорные травы

– Есть! – резко ответил инструктор. – Послал бы в жопу мудаков московских, ребята бы живы остались.

– Не ты ведь их убил, – возразил Вадим.

– Я послушался приказа и не применил тяжёлое вооружение. Сравняли бы с землёй тот лядский нефтеперегонный завод – ни один бы дух не ушёл. А там бы и зачистили потихоньку. Вместо этого ребята пошли с автоматами на пулемётные гнёзда, да ещё и с запретом гранаты использовать. Суки… какие же они всё-таки суки… за свои кошельки толстые столичные уроды столько ребят в Грозном положили.

Николай уронил голову на руки и, всхлипнув, замолчал.

Деменко разлил остатки коньяка уже из второй бутылки:

– Коль, давай ещё по одной, и иди отдыхать. Мы с Иваном присмотрим за толпою. Хорошо?

– Договорились, – глухо ответил инструктор. – Вадим, ты ж меня понимаешь?

– Да, брат, понимаю, – мрачно сказал Деменко и посмотрел на меня. – Ив, у всех грехи есть. Страшные. Тёмные. И твоя беготня по бабам – это мелочь. Не выпячивай её, прошу. Херня всё это.

– Не буду, – стушевался я. Внезапно остро почувствовал, насколько мелкие мои переживания по сравнению с теми же мучениями Коли. Что испытал я в жизни – и что прошёл он. Можно ли сравнивать? И тут я лезу со своими вопросами и сомнениями. Да пошло оно всё!

Николай ушёл в спальню. Мы с Вадимом молча просидели ещё часа два. Говорить не хотелось. Иногда то я, то Вадим подходили к окну и выглядывали наружу. Где-то раз в полчаса я набирал Машу. Сеть то оживала на несколько секунд, то снова впадала в кому. Даже интересно, что происходило со связью – или накрылись несколько базовых станций, или просто тысячи звонков перегрузили сеть. Если что-то с серверами в самом дата-центре провайдера сотовой связи, то ещё долго не будет возможности связаться. Пока специалисты не доберутся до спятившей электроники и не вернут всё в нормальное состояние. Если, конечно, кто-то ещё остался в живых из обслуживающего персонала.

Облачность полностью разошлась – ни одной тучки в зените. И было немного странно наблюдать чистое небо со звёздами, а в противовес ему – полупрозрачную муть, плывущую на пару этажей ниже. Разве что плотность дымки стала намного меньше – уже можно было разобрать силуэты тел, лежащих на асфальте в неестественных позах.

Почти в самом зените быстро летела очень яркая звёздочка – намного быстрее, чем движение планет, почти на уровне скорости самолёта, только без красных искорок сигнальных маяков.

Вадим безмолвно стоял рядом со мной. Разговаривать не хотелось. Не потому, что не было тем для разговора. А просто не хотелось нарушать тишину и странное спокойствие, накатившее, видимо, не только на меня, но и на психиатра. То ли так на нас коньяк подействовал, то ли просто нервы сдали после столь весёлого вечера.

Вадим первым нарушил молчание:

– Глянь-ка, – кивнул на яркую звезду. – А все боялись, что на нас упадёт. Как обычно, сеть распространения информации ОБС дала сбой.

– Что упадёт? – не понял я.

– Международная станция, – мрачно ответил Вадим. – А что это, по-твоему, летит так весело и ярко?

– Думаешь, она?

– Уверен. Больше нечему – такому яркому, да с такой скоростью.

– Плохой знак.

– Ага, – Вадим провёл пальцем по стеклу, дохнул и дочертил перпендикулярную полоску. – Вот такой вот крестик на привычном мире и получается. Всё сыпется, всё падает.

– Хм, – тут я заметил нечто странное почти на горизонте. – Вадим, видишь полосы?

Далеко-далеко, совсем чуть-чуть выше силуэтов домов в небе величаво проплывали светящиеся зелёные и розовые ленты.

– Вижу, – недоумённо ответил Деменко. – Даже не знаю, что это. Но меня не радует эта иллюминация.

– Да меня тоже, – угрюмо ответил я. – Что-то в последнее время, что ни случается, всё предвещает задницу.

Стук, стук, звяк…

Вновь возник тот самый, пробирающий до глубины души, звук каблучков на улице.

– Снова, блин, – свистящим шёпотом сказал Вадим.

Мы, не сговариваясь, осторожно встали на цыпочки и выглянули как можно дальше сквозь хрупкую защиту стекла. Уже можно было разглядеть, что творится на дороге и во дворе. С пятнадцатого этажа плохо различались детали в полутьме. Но под самими фонарями уже можно было разглядеть, что там происходит. Звук опять начал нарастать, вызывая внутри инстинктивное желание забиться в угол, только чтобы неведомое не заметило, прошло мимо.

– Иван, глянь, – Деменко указал на зыбкое свечение, выбивающееся из кустов чуть в стороне от подъезда. Рядом с бордюром лежала женщина в светлом строгом костюме, одна нога всё ещё оставалась обутой, а вторая вывернулась босой пяткой наружу. Рядом лежала белая туфелька. Удивительно, но я с такой высоты увидел всё чётко-чётко в ярком свете стоящего рядом уличного фонаря.

И оттуда, где пряталась кисть руки, из-под низких ветвей кустарника ритмично, в такт стуку каблучков вспыхивало синевато-белое сияние.

– М-мать, – Вадим облегчённо засмеялся. – Это же просто звонок мобильного. А я перепугался! Пойду женщин успокою.

И я остался на кухне один. Глянул с высоты на мерцающее сияние в кустах. И настойчиво стал названивать Машке.

Молчание в телефоне.

Ещё одна попытка.

Длинный гудок. Сорвалось.

И ещё раз.