Сорные травы

– Я себе-то не доверяю. Ив, к чему ты это?

– Да так, ни к чему, – муж направился в гостиную, раскрыл дверцы шкафа. – Давай собираться. – Недолго думая, он широким жестом выгреб на пол всё содержимое полки шкафа. Прежде чем я успела пикнуть, следом полетели вещи ещё с одной.

– Да ладно тебе, Маруська. Зато так быстрее, всё видно. Берем минимум, только самое необходимое. Потом на своём горбу это переть.

Ну да, быстрее… А ведь он не пьян. Совершенно не пьян, похоже, та пара глотков, что я видела, была единственной.

Муж поймал мой взгляд и качнул головой:

– Машка, я в полном порядке.

Того, кто первый придумал перевести «are you all right?» как «ты в порядке?» следовало бы пристрелить.

– Ага, я вижу.

Я присела над грудой вещей, пытаясь разобраться, где же тут мои, а где мужа. Джинсы, различающиеся только размерами – у Ива больше. Водолазки с футболками, правда, различаются не только размерами, но и цветами. Когда постоянно носишь хирургический костюм, нужда в разнообразном гардеробе как-то отпадает сама собой. Печально. Наверное, я всё-таки неправильная женщина…

Взгляд уцепился за что-то белое, блестящее, и спустя миг я держала в руках свадебное платье. Надо же, вот оно где валялось, оказывается. Я поднялась, встряхнула плотно свернутый узел. Тяжёлая ткань развернулась, подол опустился на пол… ну да, это не я стала ниже, это просто нет каблука. Сколько ж нам тогда пришлось пахать, чтобы устроить себе свадьбу? Ив тогда, помнится, поставил рекорд – как зашёл в здание «Скорой», так через неделю и вышел – в хирургии он тогда ещё не работал. Мне, впрочем, тоже было весело в реанимации – благо летом в пору отпусков дежурств было хоть отбавляй. Что ж, у нас была свадьба… и гости… и платье. Всё как у людей. И только когда все эти церемонии заканчиваются, понимаешь, что не в них счастье.

Я развернулась к зеркалу, непонятно зачем приложив платье к груди, разглаживая по телу тяжёлую, уже пожелтевшую ткань. Отвела взгляд от собственной физиономии – красноглазый упырь с выгоревшими, смахивающими на солому волосами.

Диджей, или тамада, или как-его-там, совершенно не знал английского. Иначе как объяснить, что в качестве фона для танца жениха и невесты он поставил нам «Hallelujah». Трогательная песенка из «Шрека», ничего более.

Well maybe there's a God above

[38]But all I've ever learned from love
Was how to shoot somebody who'd out drew ya
And it's not a cry that you hear at night
It's not somebody who's seen the light
It's a cold and it's a broken Hallelujah

Зная, во что мы превратили потом нашу семейную жизнь, – вышло почти предсказание. Впрочем, тогда я не верила в дурные приметы, а жить мы должны были долго и счастливо… Я и сейчас не верю в дурные приметы, толку-то…

– Маруська… – раздалось откуда-то сбоку.

Я обернулась к мужу, всё ещё придерживая платье.

– Если для тебя это так важно, возьми. Невелика тяжесть.

Я дернула щекой, изображая усмешку. Хотелось плакать. Скрутила ткань в бесформенный узел, зашвырнув в глубину шкафа. Перевела взгляд на мужа.

– Только самое необходимое.

– Маш, зачем ты так? – Ив перешагнул груду тряпья, мягко придержал за плечи. – Маруська, не надо. Я же не слепой.

А ведь я все ещё его люблю.

Потрясающе своевременная мысль.

Всего полшага навстречу, уткнуться лбом в грудь и так замереть. Я подалась назад, повела плечами, чтобы высвободиться. Ив покачал головой.

– Не пущу. Этой ночью я чуть не поседел, пытаясь до тебя дозвониться. Так что не пущу.

Одним коротким рывком подхватил под бёдра, впечатал в дверцы шкафа, прижимая всем телом, прошептал:

– И хоть задёргайся.

Ему всё же пришлось разжать руки, занявшись застёжкой моих джинсов. В два движения вышагнуть из скользнувших по бёдрам штанов вместе с бельём, сдёрнуть водолазку, позволить мужу расстегнуть бюстгальтер. На миг оторваться от его губ, поймать взгляд из-под полуприкрытых век, ухмыльнуться:

– Мастерство не пропьёшь.

– Точно.

Расстегнуть ремень, позволить снова подхватить на руки, обвив ногами его талию, позволить снова вжать в дверцы шкафа, заполнить целиком, ритмично подаваясь навстречу, пока дыхание не собьётся в протяжный стон, а руки не ослабеют. Опуститься на груду одежды, потянув его за собой, снова поймать ритм, ещё и ещё, пока не собьёшься – потому что не сбиться не получится. Ещё несколько движений – и теперь сбивается с ритма он. Встретиться взглядом, обнять и больше не отпускать.

Кашель, как всегда, подобрался не вовремя, заставив Ива резко дёрнуться, высвобождаясь.

– Всю малину испортил, – сказала я, отдышавшись. – Ну, хорошо хоть, не полминутой раньше. Хотя… было бы забавно.

– Зараза ты, Маруська. Ехидная зараза.

– Не рыдать же…

– И то правда, – он снова обнял, вытянувшись рядом.

– Муж… а ты меня ещё любишь?

– А что я только что делал?

– И кто из нас ехидная зараза?

– Так с кем поведёшься… Люблю. Пойдём-ка в спальню, нечего на полу валяться.