Сорные травы

– За это время случилось столько, что «давно» подходит лучше всего. Я, например, потерял дочь и отца.

– Соболезную.

– Вы потеряли кого-нибудь, Иван Игоревич?

– Нет, Бог миловал.

– Бог да, он такой. Милостивый. Люди намного меньше. Зря вы так поспорили с моими подчинёнными. Лучше всё решать… более благоразумно.

Прозвучало это совсем не угрожающе, но, тем не менее, я разозлился.

– Ваши люди сами полезли.

– Они всего лишь пригласили.

– Всего лишь?! Дулом к виску? – прошипел я.

– Если бы вы упорствовали дальше, – резко ответил Коломойский, куда-то делось его деланное безразличие, – у них было право прострелить вам ногу и притащить ко мне за шиворот. Это ясно?

– И всё это для того, чтобы вы просто меня увидели? Или какие вопросы есть?

– Не надо торопиться, доктор. Я ещё не принял решения относительно вас. И спешка может обернуться совсем не в вашу пользу.

– Да кто вы такой, чтобы решать? – психанул уже я.

– Отец девушки, умершей в вашем, дорогой доктор, операционном зале.

– И сколько вам нужно времени, чтобы решить? – меня уже несло, и останавливаться я не собирался. Никогда не любил, когда на меня давят, особенно так, как сейчас, – спокойно, одной позой и обстановкой.

– Иногда хватает и одной секунды.

Я скорее угадал, чем увидел, что Коломойский улыбнулся. Неожиданно пришла мысль, что всё это не более чем проверка. Но зачем и для чего?

– Что вы хотите узнать? – продолжил я резко. – Были ли шансы у вашей дочери? Да, были. Если бы она не была укомплектована наркотой по самые брови. И если бы она выжила на операции, более чем вероятно её бы добили осложнения. Тем более в случае многочисленных внутренних повреждений.

– Это я знаю, – заметил Коломойский. – Мне больше интересно, сделали вы всё для неё или нет. Только это и важно.

– Я сделал всё, что зависело от меня. А почему вы не сделали всё, что зависло от вас, чтобы дочь не подсела на дрянь?

Коломойский удивлённо повернулся ко мне. Хмыкнул.

– Не ожидал, Иван Игоревич, что вы умеете так кусаться. Даже в заведомо проигрышном положении.

– Не знаю, в каком я положении, – угрюмо ответил я, – но молчать не собираюсь.

– И не надо, – протянул Коломойский, заинтересованно разглядывая что-то за окном. – Я поискал информацию о вас, Иван Игоревич…

– И?

– Некто Кинни говорил – чтобы распознать стоящего врача, выбирайте того, у которого еще сохранились миндалины и аппендикс. У вас они есть, Иван Игоревич?

– Присутствуют, – буркнул я. – И крайнюю плоть мне тоже не обрезали.

Коломойский хмыкнул, то ли иронично, то ли одобрительно.

– Мои информаторы говорят, что вы хороший специалист. Ранее у вас ошибок не было. Почти.

Я напрягся.

– Если вы о том парне…

– О нём, о нём, Иван Игоревич. Но я поговорил с врачами, они считают, что вины вашей нет. Каждый в той ситуации мог ошибиться. Да и редки инфаркты у семнадцатилетних. Но это неважно, дела давно минувших дней. Я поговорил и о моей дочери. В общем, некоторые специалисты считают, что спасти было можно.

Коломойский сделал паузу. Я тоже молчал. Что тут скажешь. Всё возможно в этом мире, но не всё случается.

– Большинство сделали неблагоприятный прогноз, Иван Игоревич. Так что я, пожалуй, вам поверю. Да и… скажу честно… я давно уже смирился с тем, что дочь долго не проживёт.

– А помочь ей не могли?

– Мог. Пробовал. Помогал. Но она упорно шла к смерти. А я, поверьте, Иван Игоревич, за жизнь повидал достаточно наркоманов, чтобы не сомневаться, чем это заканчивается. Всегда.

– Тогда зачем?

– Хотел с вами познакомиться, – на этот раз чуть напряжённую улыбку Коломойского я рассмотрел точно. – И убедиться лично. Говорят, я умею разбираться в людях – работа обязывает.

Я осторожно потёр подбородок:

– Тогда больше претензий ко мне нет?

– Нет, претензий нет. А вот интерес есть.

Настал мой черёд удивляться:

– Какой же?

– Мир изменился, Иван Игоревич. Многие ещё не хотят этого признавать. Но… считайте, что у меня есть нюх на такие вещи. Может, благодаря ему я и выжил в девяностые. И считаю, что скоро понадобятся самые разные люди, например, хороший хирург. Чтобы выжить. И мне. И вам.

– Э-э-э… спасибо.

– Ещё не за что, – усмехнулся Коломойский и неожиданно протянул мне руку.

Я, чуть помедлив, пожал её.

– Спасибо, что сделали для Даши всё, что могли.

– Это моя работа.

– Да… это ваша работа. Иван Игоревич, не буду больше вас задерживать. Ребята отдадут вам нож. Вот, возьмите мою визитку. Если что, звоните.

– Извините, у меня нет с собой своей…

– Не надо, – прервал меня Коломойский. – Ваш телефон, Иван Игоревич, у меня есть. До свидания. Рад знакомству.

– Я тоже, – неуверенно ответил я и, мягко щёлкнув ручкой двери, вышел из машины.

Вдалеке увидел Машу – рядом с ней стоял Вадим и, вот уж неожиданность, друг детства Олег, капитанствующий в милиции. Позади них виднелся отец Иоанн. Вся честная компания бросилась ко мне, не успела машина Коломойского с эскортом из ещё одного чёрного «Лексуса», нафаршированного Бычарой и Лысым, отъехать.

– Ну как? – спокойно поинтересовалась Маша.

– Выяснили? – спросил Олег.

– Мир или война? – прогудел неожиданно взволнованно отец Иоанн.