Сорные травы

Больше ничего в этом мире не осталось, лишь суета и тление. Но пока мы живы – будем жить, а там разберёмся.

– Отец Иоанн, сколько я должен? – спросил Ив.

– Оставь, – махнул рукой тот. – Впрочем… Один разговор. Бессонница у меня, а и поговорить не с кем, так что сделай одолжение. После того, как похороним, вернёмся в церковь, побеседуем. Да, я с вами. Когда тело опускают в могилу, должно пропеть «Трисвятое». Вы же этого не сделаете.

– Спасибо, – сказала я. Не знаю, зачем мне это нужно, но зачем-то, видимо, нужно.

Когда мы добрались до могилы (мужчины несли тело, я шла впереди с лопатами и фонариком), я протянула Иву перчатки, оказавшиеся в кармане ветровки.

– А тебе? – спросил он.

– Перебьюсь.

– Это я перебьюсь, мужчина как-никак.

О господи… Дай мне мудрости понимать мужа, любви прощать его и терпения к его настроению. Сил же не прошу, ибо тогда прибью его к чёртовой матери.

– Ты хирург прежде всего. Какого рожна я должна прописные истины напоминать?

Муж ругнулся в пространство, но перчатки взял. Говорят, в старые времена хирурги появлялись в миру не иначе как в тонких перчатках, опасаясь испортить руки. Может, правда, может, врут, но в любом случае с сорванными мозолями в операционной делать нечего, да и в джентльмена играть не время. Тем более, что моим рукам после двух выкопанных – кажется, целую вечность назад – могил терять было нечего.

Конечно же, мы забыли про верёвки, и мужу пришлось спрыгивать в могилу, чтобы опустить тело, а нам с отцом Иоанном – вытаскивать Ива наверх. Наконец, всё закончилось, и мы пошли обратно.

– О чём вы хотели поговорить? – спросил муж.

– Не здесь, – ответил священник. – В храме.

Остаток пути мы прошли молча.

– Ив, я вас здесь подожду. Хочу одна посидеть, подумать.

– Всё в порядке?

– Нет, и ты это знаешь. Поэтому и хочу побыть одна.

– Держись, – он легонько приобнял за плечи. – И если что – кричи, мы рядом.

– Кого тут бояться? Вампиров и зомби?

– Мародёров.

– Если что – я буду стрелять. Эффективней.

– Оказывается, я женат на терминатрикс. – Муж взъерошил мне волосы. – Хорошо, я скоро.

– Можешь не торопиться. Посижу, подумаю.

Закрылась дверь, отгораживая меня от света из церкви. Я опустилась на ступеньки, глядя на Млечный Путь, нечасто его увидишь за городскими фонарями. Где-то поблизости пахла сирень: так одуряюще, что захотелось пойти на запах, точно собаке, и зарыться лицом в пушистые грозди. Я сказала Иву «подумаю» – но думать на самом деле было не о чем. Жизнь – это очень забавный предмет: вот она есть – и её сразу нет. О чём тут вообще думать? Для мёртвой я сделала всё, что смогла, а живых вокруг осталось не так много. Не надо было, наверное, на Студента орать: пацан совсем, а я с него спрашиваю, как со взрослого. С другой стороны – а когда взрослеть, если не сейчас? Что ж, завтра будет понятно – если парень хоть чего-то стоит, на работе он появится, а сегодняшнее – обычный срыв, который со всеми бывает. Не появится – вызванивать не буду, мне требуется эффективная помощь, а не дитятко, которому самому приходится сопельки вытирать. Так и порешим.

Я потянулась, поднявшись со ступенек: глаза слипались, и больше всего хотелось свернуться калачиком прямо на земле и уснуть. Пойду, попробую найти эту чёртову сирень, иначе отрублюсь прямо здесь.

Стукнула дверь.

– Маша? – окликнул Ив. – Машка!

– Не кричи, тут я, – я выступила из тени кустов. – Поговорили?

– Пошли отсюда!

Муж ухватил за запястье и зашагал к машине так резво, что мне пришлось бежать следом вприпрыжку.

– Куда летишь как угорелый?

– Домой! – всё же шаг он сбавил.

– Что случилось?

– Я не подписывался беседовать с умалишенным, это привилегия Деменко.

– Всё так плохо? – я застегнула ремень. – Он не похож на больного.

– А как по-твоему должен выглядеть сумасшедший? Красноглазый и с топором наперевес?

– Муж, или перестань психовать, или останови машину, иначе угробишь нас обоих.

Он вдарил по тормозам так, что я едва не влетела лбом в стекло, несмотря на ремень.

– Отец Иоанн двинулся на религиозной почве, что в его случае естественно. В чём конкретно это выражается и его сверхценные идеи я обсуждать не намерен, во всяком случае, сейчас, ни с тобой, ни с кем бы то ни было еще.

– А с Деменко?

– И с Деменко. Маш, хватит, закрыли тему, – он побарабанил пальцами по рулевому колесу и снова завел мотор. – Включи лучше радио.

Закрыли так закрыли. Интересно, чего такого мог сказать батюшка, чтобы Ив так завёлся? Хоть не возвращайся на кладбище и не спрашивай.

– Сделай погромче! – сказал Ив, и я послушно повернула рукоятку магнитолы.

– …аварии, – продолжала диктор. – Напомним, сегодня вечером автомобиль протаранил остановку общественного транспорта. Несколько человек, включая двух подростков, погибли на месте, остальные пострадавшие доставлены в городские больницы…

– Твою мать… – прошипел Ив. – Сегодня наши на экстренных дежурят. Весёлый завтра, чувствую, денёк будет.

– Да уж, – посочувствовала я, – странно, что тебя сегодня не вызвонили.

– Была бы совсем задница – вызвонили бы. Но завтра я в твой морг не поеду, уж извини.

– Ясное дело. Ты и без того меня сегодня просто спас.