Сорные травы

На минуту разговоры смолкли. Коллеги наслаждались кофе и вкуснейшими шоколадными конфетами. Я же просто сидел, согревая ладони кофейной чашкой, даже позабыв про то, что кофе остывает. А я ненавижу холодный кофе. В мыслях здравый смысл на пару с медицинским скептицизмом увлечённо воевали с информацией, которой поделился вчера отец Иоанн. Страшная сказка, в которую современный человек не поверит, пока не пощупает, не измерит, не проанализирует. А как это сделать – вот в чём вопрос. Все непонятные, необъяснимые события, происходящие в последнее время, трудно объяснить даже по отдельности. Но если принять на веру, что это части целого, то рассказ отца Иоанна набирает пугающую достоверность с каждым днём.

Меня больше озадачила собственная реакция, а не сам рассказ – я почти поверил. Странно для врача, который к тому же верующий поскольку постольку и никогда не постился, не придерживался строгих церковных правил.

Почему поверил, пусть и почти? Да потому что иного объяснения я пока не нашёл. Как снизойдёт светлая мысль, объясняющая и смерти, и странное поведение людей и ещё с десяток мелочей до кучи, так можно будет поспорить с Иоанном.

А пока придётся учитывать его версию…

– Что задумался, Иван? – прервал мои размышления Вадим. – Кофе пей, остыл совсем.

– Если кто-то уже остыл, то к Паше, – парировал я, отвлекаясь от нерадостных мыслей.

– Не, мои ещё тепленькими должны быть. Если остыл, то к твоей жене.

Вадим весело подхватил:

– Звонишь и говоришь… Маша, у меня кофе остыл. Проведёшь вскрытие для выявления причины такого нежелательного исхода?

Я вяло улыбнулся:

– Пошлёт далеко и быстро. У неё там полный бардак – а кроме неё, работать некому, поубивали всех.

– Да, слышал, – посерьёзнел Паша. – Совсем люди подурели. Ко мне недавно толпой заменись родственники одного страдальца, угрожали и прокуратурой пугали.

– Отмучился совсем? – поинтересовался Вадим. – Или вытащили?

– Совсем, – скривился Павел. – Не поверите, запущенный шистосомоз. Узнали только на вскрытии – смазанная картина, вообще неспецифическое течение.

– Ого! – я немного подофигел. – Откуда такая экзотика?

– Судя по всему катался по Африке туристом. Помочил ноги в водоёме – и вот результат.

– Н-да, – протянул Вадим. – Не ходите, дети, в Африку гулять… А что инфекционисты, как проморгали?

– Ну, я их тоже понимаю, – пожал плечами реаниматолог. Паша встал с дивана и подошёл к электрочайнику на тумбочке. – Кто-нибудь кофе ещё будет?

– Я, пожалуй, – Вадим протянул чашку.

– Пас, – качнул головой я.

– Так вот, – продолжил Паша, включая чайник. – Сколько вообще нозологий? Ну, примерно?

– Тысяч десять, кажется, – задумчиво ответил я. – И это не считая масок и нетипичного течения болезней.

– Со сколькими мы можем столкнуться в работе? – менторским тоном вопросил Павел.

– Максимум сотня? – предположил я.

– Я бы поставил на две, – отозвался Вадим.

– Ну, примерно так, – согласился реаниматолог. – Где-то сто пятьдесят, может, сто семьдесят. А лечим регулярно, ну, от силы тридцать. Из которых штук десять будем знать назубок и выявлять при любых масках и осложнениях.

– Идею твою понял, – задумчиво ответил я. – Жаль, пациенты не поймут.

– Не поймут, – согласился Паша. – Доктор же должен быть непогрешимым и всезнающим. Сериалов пересмотрели. Даже если я буду впахивать над учебниками и журналами по тридцать часов в сутки, мне всё равно не хватит практики, чтобы распознать нечто редкое в наших краях, да ещё и смазанное хроническими болячками, любовью к алкоголю и индивидуальными особенностями европейского организма. Так что не могу я винить инфекционистов. Предупредили бы родственники, что он катался в Африку, может, и догадался бы кто. А знаете, что они мне заявили, когда упрекнул их?

– Ну? – кивнул Вадим.

– Что только дурак сознается врачу, что у него есть деньги. Потому что медики сразу же будут взятки вытягивать. Нужно, мол, наоборот, косить под бедного всеми способами.

– Докосились. Как раз полянку под могилу и выкосили, – я мрачно улыбнулся. – Сказали бы, что он по миру колесит, искали бы экзотику.

– Вот и я о том же, – махнул рукой Паша. – Everybody lies.[27]

Чайник раздражённо заворчал, и реаниматолог приготовил ещё по чашке кофе себе и Вадиму. Я же решил составить им компанию, но только чаем – заварил себе смесь чёрного и зелёного со вкусом карамели. Что-то кофе совсем не лез – и так нервы взвинчены.

Я поднял бутылку коньяка:

– Вадим, тебе плеснуть?

– Нет, хватит, пожалуй.

– Паша?

– Я тоже не буду. Спасибо.

Реаниматолог поёрзал на диване, устраиваясь поудобнее, и продолжил:

– Я-то их сразу срезал, что ко мне у них претензий быть не может. Мол, он ко мне уже в коме попал. Попытался объяснить, что и инфекционисты не особо виноваты. Вероятность того, что шистосомоз входит в перечень болезней, которые наш инфекционист узнает в любой клинической форме, да при любом сочетании медико-биологических факторов… ну, не равна нулю, но болтается где-то около. Врач тоже человек – и голова у него не резиновая, чтобы держать признаки сотен болезней, а заодно ещё и догадываться, где пациент мог накосячить.