Сорочья Похлебка

— Посмотрите руку,— говорил инспектор, вынимая из-под одеяла покрытую синяками и глубокими царапинами руку Фунтика.— Места живого нет... Ах, разбойники!..

— Но ведь эта рука, как видите, избита по крайней мере дня три на¬зад,— заметил отец Мелетий, внимательно рассматривая глубокие цара¬пины, оставленные ногтями От-лукавого.— И вы этого не знали... Как же это случилось?

— Атрахман! Заступись за меня,— шептал больной.— От-лукавого так больно меня колотит... Я не ябедник, мама... мама! Я не ябедничал Сорочьей Похлебке!..

— Это кто же такой Сорочья Похлебка: вы или я? — с удивлением спрашивал инспектор, поднимая брови.— Я, кажется, не заставлял никого ябедничать... У меня совсем другая система.

Отец Мелетий записывал карандашом в свою книжку имена, которые выкрикивал Фунтик, и на полях каждого имени: «бил» или «не бил». Против Сорочьей Похлебки был выставлен знак вопроса.

— Вот жертва вашей системы, отец Павел,— резко ответил смотри¬тель, указывая на Фунтика.— Вы хотели из этого мальчика сделать шпио¬на, а бурса только предупредила вас... Подумайте, кто настоящий его убийца?

— Все будет зависеть от владыки...— глухо ответил инспектор, зеленея от злости.— Я всегда говорил...

Бурса притихла и замерла. Все со страхом посматривали в конец ко¬ридора, где налево была дверь в больницу. Бедный Епископ трусил боль¬ше всех; Дышло и Атрахман отнеслись ко всему безучастно. Шлифеичка был занят каким-то новым усовершенствованием изобретенной им для Сорочьей Похлебки мышеловки. Патрон фатально махнул на все рукой и ходил по училищу «гоголем», заложив руки в карманы и равнодушно по¬плевывая по сторонам. Такое расположение духа Патрона было прервано только вмешательством От-лукавого, который в одну из таких прогулок подставил ему свою длинную ногу. Патрон кубарем покатился по полу и, поднявшись, с перочинным ножом бросился на своего обидчика. От-лука¬вого дико хохотал, размахивал своими длинными руками. Патрон забрал¬ся на парту и с этой высоты успел нанести ножом глубокую рану... в икру длинной ноги От-лукавого.

— Айда, Патрон! — хвалила смельчака бесшабашная бурса.— С пар¬ты да прямо в ногу попал... Молодец мужчина!..

— Отходит... Фунтик отходит!— пронеслось по училищу, когда по коридору отец Мелетий прошел в епитрахили с требником в руках.

— Семь бед — один ответ,— шептал Патрон, подмигивая побледнев¬шим приятелям.— Чего вы трусите, дураки?..

— Драть будет отец Мелетий всех,— со вздохом заметил Епископ, боязливо оглядываясь кругом.

Маленькие бурсаки, не смея дохнуть, сидели в занятной и неистово «сверлили» свою порцию науки к завтрашнему дню. Им уже было извест¬но, что Фунтик ябедник и что его поднимали на воздуси. Авторитет стар¬ших бурсаков теперь поднялся на небывалую высоту: в глазах маленьких бурсаков это были сказочные герои и богатыри, которым все возможно. Никому и в голову не приходило открыть начальству имена убийц » обстоятельства дела. По обычаям бурсы одно слово ябедник ставило че¬ловека вне закона, и теперь никто не жалел Фунтика.

— Кончился...— проговорил Сидор, отворяя двери в занятную. — Вот ужо будет вам, подлецам, баня. Ступайте к инспектору, спрашивает старших.

Старшие, не глядя друг на друга, поднялись с мест и покорно после¬довали за Сидором в один из классов. Там инспектор и смотритель ждали их со спокойным видом людей, решившихся добиться своей цели. Епископ успел заметить пучки свежих розог у печки и двух сторожей у дверей; у него екнуло сердце от страху. Бурсаки кучкой предстали пред грозные очи начальства; впереди всех храбро стоял Патрон, рядом с ним От-лука¬вого. Остальная братия смиренно пряталась за ними.

— Я все знаю... решительно все, — начал было инспектор, но отец Ме¬летий остановил его движением руки.

— Кого у вас зовут Дышлом? — спросил отец Мелетий, заглядывая в свою книжку.

Бурса глухо молчала, переминаясь с ноги на ногу.

— А Патроном?

— Это вот его, ваше высокоблагословение, — ответил Сидор, указы¬вая на Патрона. — Настоящий Патрон, как есть...

— Врешь, гарнизонная крыса... — проворчал Патрон.

— Епископ... — читал отец Мелетий в книжке. — Который Епископ?" Бурса опять молчала; но Сидор показал Епископа. Таким же образом были раскрыты остальные клички.

— А Сорочьей Похлебкой вы кого называете: меня или отца инспек¬тора? — спрашивал отец Мелетий, причмокивая губами.

— Инспектора, — смело ответил Патрон.

— Так-с... — протянул отец Мелетий. — Ну, мы с тебя, Патрон, и нач¬нем. Сидор...

— Чего изволите?

— Будь готов...

— Слушаю-с...

— Ну-с, Патрон, расскажи, как было дело, — начал отец Мелетий. — Вы все ведь били Фунтика. Да?

— Нет, Фунтика никто не бил, отец Мелетий,— бойко ответил Патрон, глядя прямо в глаза смотрителю.

Сколько ни лупили геройское тело Патрона, он стоял на своем и все твердил, что знать ничего не знает. Его наконец отпустили. Дышло и От-лукавого испили ту же горькую чашу и тоже не выдали себя. Очередь оставалась за Епископом, Атрахманом и Шлифеичкой. Отец Мелетий по¬смотрел на них испытующим оком и внушительно проговорил: