Сорок одна хлопушка

– Ты что делаешь, Лао Лань? Думаешь, такими негодными хулиганскими штучками сумеешь заставить нас в страхе отступить? Не выйдет. Нам даже смерть не страшна, чего нам ещё бояться? Сами в себя вонзать ножи мы не можем, вот и просим тебя сделать это. Хоть ты всю голень себе изрежь, мы не можем отпустить тебя. Если хочешь безмятежности, тебе остаётся лишь убить нас.

Мы подняли окровавленные нож и ножницы и снова передали Лао Ланю. Тот вырвал у меня из рук нож и яростно забросил его куда-то далеко. В лучах солнца нож перелетел через дорогу и упал чёрт-те знает где. Вырвав из рук Цзяоцзяо ножницы, Лао Лань отшвырнул их, в лучах солнца они перелетели через дорогу и тоже где-то упали. Почти плача, он закричал:

– Ло Сяотун, Ло Цзяоцзяо, легче с дьяволом иметь дело, чем с вами! Что вам, в конце концов, от меня нужно?

– Других просьб у нас нет, – хором сказали мы с сестрёнкой, – мы всего лишь пожили на этом свете и просим тебя убить нас.

Подволакивая ноги, Лао Лань забрался в джип и умчался.

Не знаешь ли, мудрейший, кому принадлежит знаменитое речение: «Относись к человеку так, как он относится к тебе»? Не знаешь? И я не знаю, а Лао Лань знает. Из этого речения Лао Лань черпает знания, когда мы затратили так много сил, нашли нож и ножницы с помощью магнита в форме подковы, которую мы одолжили у Ли Гуантуна, занимавшегося ремонтом телевизоров, и продолжали просить о смерти, обстоятельства неожиданно изменились. Это случилось в полдень на третий день после побега Лао Ланя, когда мы с сестрёнкой сидели у ворот мясокомбината, только что прокричав в сторону свадебного кортежа нашу речовку с просьбой к Лао Ланю убить нас. К нам подошёл, выписывая ногами кренделя, какой-то коротышка с багровым носом в пятнышках, похожим на ягоду лесного боярышника, и животом, смахивающим на пивную бочку, в руке у него поблёскивал нож, каким режут быков. Подойдя, он хитровато усмехнулся – лицо бездельника, подонка и хулигана – и спросил:

– Знаешь меня?

– Ты…

– Я – Вань Сяоцзян, соревновался с тобой в поедании мяса и проиграл.

– A-а, ну ты и раздобрел.

– Ло Сяотун, Ло Цзяоцзяо, я, как и вы, отжил своё, хватит, не хочу больше жить ни минуты. Прошу вас, убейте меня. Можно ножом или ножницами, что у вас в руках, можно моим ножом, других просьб у меня нет, нет и никаких причин, просто прошу вас убить меня.

– Катись-ка ты отсюда, – сказал я. – Никакой вражды между нами нет, с какой стати убивать тебя?

– Да, – подтвердил он, – между нами действительно нет вражды, я просто хочу, чтобы вы убили меня.

С этими словами он попытался всучить мне свой нож. Мы с сестрёнкой шарахнулись от него, но куда бы мы ни направлялись, он следовал за нами. При его тучной фигуре движения были удивительно быстрыми – просто результат скрещивания кота и крысы. Как называют это создание, мы не знаем, но, как бы то ни было, отделаться от него нам не удалось.

– Так вы, в конце концов, будете убивать меня?

– Не будем!

– Ладно, вы не будете, тогда я сам себя потихоньку убью, – проговорил он и кончиком ножа прочертил у себя на животе разрез, неглубокий: сперва показался желтоватый жир, потом потекла кровь.

Сестрёнку стало тошнить.

– Будете убивать меня, нет?

– Нет.

Он ещё раз резанул себя по животу.

Мы с сестрёнкой повернулись и побежали прочь. Он не отставал ни на шаг. С высоко поднятым ножом, с залитым кровью животом он мчался за нами и вопил:

– Ну убейте меня… Ну убейте меня… Ло Сяотун, Ло Цзяоцзяо, сделайте милость, убейте меня…

На следующее утро, как только мы показались у ворот мясокомбината, он тут же примчался, размахивая ножом, перебирая ножками и выставляя напоказ исполосованный живот.

– Ну убейте меня… Ну убейте меня… Ло Сяотун, Ло Цзяоцзяо, сделайте милость, убейте меня…

Мы отбежали довольно далеко, но и там могли слышать его вопли.

Вернувшись домой и даже не успев отдышаться, мы услышали на улице треск мотоцикла. Человек в чёрных очках на мотоцикле с коляской цвета хаки остановился у ворот нашего дома. Из коляски выкарабкался Вань Сяоцзян с большим ножом в руках и, выпятив живот и покачиваясь, вошёл в наш двор и сразу громко заорал:

– Ну убейте меня… Ну убейте меня…

Мы заперлись в доме, Вань Сяоцзян принялся биться в створки толстым задом, ударялся в них и вопил так пронзительно, что, казалось, разлетятся стёкла. Мы заткнули уши, но всё равно чувствовали, что это невыносимо. Было видно, как под его нескончаемыми ударами двери начинают ходить ходуном, постепенно вылезают шурупы, крепящие створки дверей к дверной раме, наконец двери рухнули с грохотом, сопровождаемым звоном разбитых дверных стёкол. На створки дверей и осколки стекла он и свалился.

– Ну убейте меня… Ну убейте меня… – вопил он, загнав нас в угол.

Мы с сестрёнкой проскочили у него под мышками и помчались по улице. Мотоцикл вплотную следовал за нами, естественно, преследовали нас и вопли Вань Сяоцзяна.