Сороковые... Роковые (СИ)

   -Значится так, ребяты, - дед подумал, - сейчас потихоньку попробуйтя своих предупредить, кто понадежнее - тожа, а паникерш уже ночью, а то начнут как куры квохтать, немцы жеж тоже не дураки, поймуть и тагда усем нам крышка. Гринь, тябе народ уводить, у лес, им не до нас станеть, у лес не полезуть, наши-то рядом, громыхаеть он как, чагось сильно скрипить и воеть ай какую оружью новую придумали?? Скажитя, штобы тряпки не брали - воды и еды якой. День пересидим, а там, Бог дасть, и наши будуть у дяревне. Узлы лишния буду сам выкидать!! Ешче скажитя - шчас не до выбору, или убегать, или сожгуть усех, а и по бугру наши як звездануть, усе хаты, што рядом, порушатся...

   И где ползком, где перебежками мотались Гриня с Колькой по дворам самых неболтливых. Говорил только Гриня, ему, в отличие от Кольки, верили сразу. Знали, что Никодимов Гриня врать не станеть, бабы на удивление, не переспрашивали, бледнели и испуганно крестились. К ночи половина деревни была готова к уходу.

   Полицаи 'случайно'нашли у Марфы Лисовой четверть мутного вонючего самогона, который она, ругаясь и рыдая, пыталась выпросить обратно, деток лечить зимой от простуды. Те гоготали и усмехались, один из них, пришлый, как-то мерзко гоготнул:

   -Завтра вам ничего не понадо... - его ткнули в бок, и он заткнулся.

   Марфа, тетка сметливая, тотчас же сложила два и два и порадовалась, что ушлый Никодимов унук оказался в нужном месте и услышал... Полицаи к вечеру собрались в хате Еремца, а деревенские, радуясь, что хмарное небо затянуло и нет луны, очень осторожно, задами, уходили в недальнюю посадку, где их уже ждали дед Ефим, Гринька с Василем, Ядзя, Ефимовна и баб Марья.

   Где-то к половине третьего почти все жители были здесь, тревога ощущалась в каждом, ждать никого больше не стали, время почти не оставалось, и потихоньку двинулись к лесу, стараясь до четырех уйти подальше. Лес был неподалеку, и даже в кустах поутру их сложно было заметить, а когда рассветет -ишчи ветра у поле.

   И все-таки немцы выпустили несколько снарядов по ближнему лесу, нашли-таки они кровавую жатву - ковыляющие сзади всех тихие старики Цвиковы, так и лежали у куста, как и шли - держась за руки. Там их и похоронили, под негромкий бабий плач. Это потом, отойдя подальше, они зарыдали погромче.

   Оставив всех возле густых ещё кустов терновника, Гриня с Колькой - Василя оставил с Ефимовной - рванули к опушке...

   В Березовке что-то горело, поднимался дым, а потом случилось что-то страшное... враз как-то далеко заскрипело-заскрежетало, звук послышался неприятный и каак... понеслось на деревню, вернее, на бугор, где хрицы устроили блиндаж, что-то непонятное, летели какие-то молнии. Земля тряслась, встала дыбом, вверх взлетали огромные комья, бревна, половина орудия, какие-то ящики, бочки.

   Гринька орал и плакал одновременно, в скрежете и грохоте взрывов голос его не был слышен, но Колька отлично понял что кричал Гринька:

   -Наши!Наши!!

   Его кто-то тронул за плечо - Гринька обернулся и увидел дедов - Ефима и Егора - те тоже что-то радостно кричали. Потом скрежет стих, только угрожающе погромыхивали вдалеке орудия. Гринька поковырял пальцем в ушах:

   -От это да! Дед, чагось это было?

   -Якаясь новая орудия! Гриня, глянь-кась. Чаго тама двигается?

   -Вроде машины, - вглядываясь, пробормотал Гринька, а потом, приглядевшись к быстро нарастающим точкам, заорал:

   -Танки!! Дед Ехфим, танки, и кажись... наши!!

   Колька тоже напряженно вглядывался и вдруг вскочил и заплясал как дикарь:

   -Наши, наши, он звязда сбоку! - Он орал и утирал чумазой рукой слезы, а они усе бяжали и бяжали. Деды истово крестились на такие долгожданные, такие родные танки, которые, попыхивая сизым дымом, резво мчались у Бярезовку.

   -Дед, мы побегли?

   -Пагодь, Гринь, може хвашисты ешче не убягли?

   Танки, сделав несколько выстрелов, достигли деревни, там два из них остановились, остальные помчались дальше, а Гринька, приплясывая от нетерпения, орал:

   -Деда, давай хадим туды. Наши жа!

   И поспешали по дороге два пацана и старый дед Ефим побег у дяревню, а Егорша, как ему ни хотелось вместе с ними, побег за остальными деревенскими, сказать, что НАШИ у дяревне.

   Чумазые танкисты столпились у колодца и, передавая ведро с водой друг другу, пили, обливали головы и разгоряченные лица.

   -Гляньте, ребята, первые жители, похоже! - сказал чумазый танкист.

   Танкисты обернулись в сторону дороги, а по ней раскинув руки и что-то громко крича бежал худой патлатый мальчонка, за ним, немного поотстав - второй, а сзади, задыхаясь, останавливаясь на секунду и опять пытаясь бежать - поспешал дед преклонного возраста! Мальчонка меж тем добежал, взглянул на всех дикими глазами.

   -Дяденьки, вы ведь наши?

   -Ваши, ваши, - дружно ответили ему, и он, заорав, подпрыгнул к самому ближнему и, крепко вцепившись в него, отчаянно зарыдал.

   -Ну что ты, мужик?

   -Дяденьки, дяденьки, как мы вас долго ждали!

   Подбежавший вторым парнишка застеснялся, молодой танкист раскинул руки.

   -Чего ты, иди, я тебя обниму!!

   И этот разревелся, а подбежавший дед резко остановился, поклонился до земли и дрожащим голосом сказал: