Сороковые... Роковые (СИ)

   -Ой, сынки, ой, ребяты, дождалися!

   Деда бережно обнял старлей, а дед, худенький, старенький тоже разревелся

   -От радости это, дожил, дождался!

   А из леса как-то разом высыпало много народу. Бабы, ребятишки, старики - все бежали в деревню. Первыми, конечно же, добегли ребятишки, за ними налетели измученные, худющие, но счастливые бабы.

   Все смешалось - танкистов обнимали, целовали, заливали слезами, а в деревню вступала усталая пехота.

   И была у Бярезовке радость, такая же случилась потом ещё на Победу. Как враз оживились и помолодели бабы и старики.

   - Наши прийшли, усе, ня будя хвашистов боле!

   Уставшие солдаты располагались на ночлег, тут и там слышался стук молотков и топоров, это соскучившиеся по мирной работе руки солдатские кололи дровишки, подколачивали отскочившие доски, заменяли прогнившие на крылечках - солдаты как могли помогали бабам

  . Топились все деревенские баньки, у полевой солдатской кухни толпились ребятишки, и повар от души накладывал им солдатской каши.

   -Нет, малышка, так не пойдет, - гудел пожилой повар маленькой девочке, у которой не было ни миски, ни какой другой тары, и она подставила руки.

   -Вась, дай-ка котелок!!

   Наложил в котелок каши и сказа:,

   -Только принеси его обратно.

   -Спасибо, дяденька, я матку накормлю и принясу, ёна не встаёть савсем.

   -Ох ты, Вась, добеги до медсестрички, пусть глянет на болящую, ты, малышка, скажи, где живешь-то??

   -Дядь Петя, - всунулся счастливый Колька - уже знавший как звать повара, - я провожу.

   А медсестричка разговаривала с Василем:

   -Мальчик, ты должен заговорить, вот увидишь, за нами пойдут другие, если будет палатка с крестом медицинским, ты, Гриня, пойди к любому доктору, он посмотрит братика, может, чего подскажет, дельного!! Ох, какие у него глаза, чисто васильки!

   К вечеру пришли из леса Леший, Степанида и Пелагеюшка, опять были слезы, девушек уже и не надеялись увидеть, а они обе живые и с детушками.

   Василь как-то враз прилепился к маленькой Дуняшке, а Гринька с такой тоской глядел на неё, вздыхая:

   -Чистый батька, Игарек!

   Разбирая угол в шлепеневской избе, солдаты нашли маленького мальчика, с месяц от роду. Когда пожилой старшина вынес едва пищащий сверток, толпящиеся вокруг деревенские сразу смолкли. Потом ахнула Стешкина бывшая свекровь:

   -Батюшки, этта ж Милка сволочь сваво дитя бросила?

   -Да ён же немчура клятая! - закричала бабка Савельевна. - Та яго надоть за ноги и об...

   -Тихо, бабоньки! - перекрыл начавшиеся крики старшина. - Этот малыш совсем не виноват, что его родители оказались сволочугами, какой он немчура, вон еле пищит от голода. Покормить бы его!

   И тут всех удивила Пелагея.

   -Давайте его мне, где один там и второй вырастет, не хвашисты же мы в самом деле.

   -Точно, не та мать, что родила, а та, что воспитала! Ай, девочка, какая ты молодчина! Поймите, сельчане, он в своей жизни ничего не сделал плохого, разве только меня обмочил, - засмеялся старшина, и вслед за ним засмеялись сначала робко, а потом все смелее и сельчане.

   -Вот и хорошо, мы тебе, девочка, чем сможем - поможем, как назовешь-то сынка?

   -А как Вас!

   -Ох, ты! - подкрутил ус старшина. - Тезка, значит, будет мне, жив останусь - навещу непременно после войны. А зовут меня Андрей Никитович.

   -От и будет у тебя, Пелагеюшка, Сергей и Андрей у сыновьях, бабы, неуж не поможем ростить мальцов? - воскликнула Ефимовна.

   -Чаго уж тама! - Поддержала её Марфа Лисова. - Где усе, тама и энтот, приблудыш! Дитё и в самом деле - безвинное. А сироту пригреть - дело Божие!

   Долго не могла уснуть взбудораженная деревня, и спали впервые за два долгих жутких года - спокойно, теперь можно было ходить с поднятой головой - наши же у деревне!!

   Поутру провожали танкистов, низко кланялись им, желали уцелеть и возвращаться хоть поранетыми, но живыми, у родные хаты.

   Андрей-найденыш оказался светленьким, с голубенькими глазками.

   -Ну вот, Полюшка, - гудел Леший, - один внук на Сяргея помахивает, а второй на тебя, я теперь такой богатый дед - четыре внука и одна девочка.

   -Як чатыри? - спросил Гринька.

   -Так, ты с Василем, и два Гончаровых - Сергеевича, и Дуняша.

   К обеду в деревне появились партизаны - Панас, Матвей и Иван - пришли до завтрашнего утра.

   -Утром у Раднево, на призывной пункт и на хронт.

   Иван пошел с Гринькой до деда Ефима, тот довольнешенек, крутился возля солдатиков, ведя любопытные и познавательные разговоры - все уже знали что скрипить и воеть новая орудия - "Катюша", которая даёть хрицам прикурить.

   Гринька закричал:

   -Дед, хади сюды. Тута твой крестник пришол!

   -Який ешчё крестник? - пробормотал дед, повернулся и застыл, потом отмер:

   -Командир, живой? Егорша, Егорша хади сюды! Ай, и впрямь крестник. Ребяты, ён жа у сорок первам не живой совсем был, ёны вон тама на бугре хрицев до последнего стреляли, мы жа их, - дед всхлипнул, -усех тута схоронили, молодыя усе. А яго, - он кивнул на смущенного Ивана, - яго по стону определили, взрывом у кусты закинуло, от, жив остался.

   Дед обнял Ивана, а тот горячо благодарил его.