Sorry, no preview (стихи 1993-2013)

и поят темным пивом лебедей.

Шеренги яхт, впадающие в спячку,

врастают в отражения в воде,

наколоты на маятники-мачты.

А в воздухе, прочищенном до тла,

без видимой опоры и без цели

который год качается стрела,

напоминая о Вильгельме Телле...

И время останавливает ход

в плену у летаргических конструкций...

Безумный принц целует скорбный рот,

ни пробудить не в силах, ни проснуться.

*Zuerichsee – озеро в Швейцарии. Прим. сост.

(14.06.2005)

Противофаза

Ты меня ждешь и у детской кроватки не спишь,

И, поэтому, знаю, со мной ничего не случится.

(В. Агатов)

В Киев нужен язык, а в Нирвану – по-щучьи, с Емелей:

повернёшь себя внутрь, и подошвы не чуят асфальт...

Выпьешь мутной воды из копытца двуногого зверя,

и, обновкой, рога пробуравят лысеющий скальп.

Темноликие парки изымут из зыбкого рая

и нанижут тебя – воскового – на веретено...

И – считай, что пропал между бёдер жены Менелая,

хоть с овцой в голове, хоть с её драгоценным руном...

Ни по лестнице вниз, ни наверх за свинцовым баллоном...

Не поможет ни кукиш в кармане, ни туз в рукаве.

Аматёр-серфингист, ловишь ластами длинные волны

и – почти уцепил, но господь говорит с УКВ...

Чёрным ходом в астрал, в восьмистишия древнего грека:

не вломиться в открытое небо, так сняться с земли...

Повернёшь себя внутрь, и – дроби пустоту на парсеки,

на подводные лье и наземные тысячи ли...

И под утро опять станешь шарить рукой по постели,

а расклеишь ресницы – почувствуешь: снова дурак...

Темноликая дева не спит у пустой колыбели,

и, поэтому, что-то со мной не случится никак...

(21.05.2005)

Гекзаметр

И. Г.

Вот комната, и в ней на раз-два-три

я проявлюсь как чёртик из бутылки,

несмело улыбаясь изнутри

портрета потускневшею улыбкой.

Здесь жили мы вдвоём, мой ангел. Вот

диван и стул, и пыль на прежнем месте...

Здесь ты пережила меня на год,

а мебель переплюнула на двести...

В пространство между шторами светил

фонарь, и в нём синюшными крылами

ты отворяла уши мне, слепив

две раковины... Tе, что были нами,

не слушали ход времени... И ей

всегда был ведом срок их кратких линий...

А он кропал свой список кораблей,

упорно приближаясь к середине.

И в лампе не кончался керосин

пока флоты дробились шестистопно.

И в узкий промежуток меж гардин

глядел фонарь обманутым циклопом.

(18.04.2005)

Weekend в Вавилоне

Звезда, плотвой слетев с крючка,

царапнет небо ртутной спицей.

Луна просунет ягодицы

сквозь амбразуру в облаках.

Из пункта В до пункта А

наискосок прочертит катер.

И рыболов застыл как катет

с гипотенузою в руках.

По небу едут корабли

с квадратом скорости на массу.

Мгновенье длится – столь прекрасно –

что с языка слетает «пли»...

Взбивая сумрак взмахом крыл,

нырки буравят твердь бесстрашно,

привычно огибая башню,

чей прах давно уже простыл...

Я удаляюсь – невесом –

отметив с удовлетвореньем,

что мы остались неизменны

на вкус, на запах и на стон.

(02.04.2005)

Инородное тело

Бобо мертва...

(И. Бродский)

Н.Ребер умер. Перепутав шприц,

пав жертвой горловых словотечений,

серийных маньяков-самоубийц,

прицельных рикошетов, потрясений, –

неважно... Просто выскочил в астрал –

без слова, без руки, без покаяний –

и вышел весь, рассеялся, пропал,

в секунду перестав быть матерьялен.

...застыв в прихожей, теребит пальто,

недоуменно вскидывая плечи,

осознавая постепенно, что

надеть его и не на что, и нечем...

...из года в год кроивший в голове

свой panic room,* свою defence of Luzhin,*

он вышел внутрь и захлопнул дверь,

оставив ключ под ковриком, снаружи...

Н.Ребер у... (перехожу на свист),

что будет нам уроком и примером:

мутируя внутри, всегда есть риск,

в конце концов стать инородным телом

и выродиться, сгинуть на корню,

став собственной проекцией на плоскость...

Н.Ребер умер. Вычтен как изюм

из булки. От него осталась полость...

Из провода сочится жёлтый ток,

и шестерню заклинило навеки...

Но наше время движется вперёд

пока в часах не сдохнут батарейки.

*panic room – комната страха (англ.) Прим. сост.

**The Luzhin Defence – «Защита Лужина» (англ.) Роман В. Набокова. Прим. сост.

(29.03.2005)

Пасхальные заметки

...вот юность носится на длинном поводке,

и жизнь – как шубы варваров – наружу

мех, крупный жемчуг на воротнике

(ужасный кич)... Потом всё строже, уже...

короче поводок, грубей рука,

а жизнь уже не новь, скорее, ноша...

Хоть жемчуг и слетает с языка,

но чаще – вздох, и мех врастает в кожу.

Ты смотришь вверх, за тёмное стекло

упрятав как селёдку в целлофане

взгляд, пахнущий плацкартным сквозняком

и мёртвым пивом в утреннем стакане.

Но наверху всё та же канитель...

Активы подытожив прагматично,

ты чувствуешь, что заводить друзей

бессмысленно уже и неприлично.

Мгновения сшибают пыль с виска

и в прошлое уносятся со свистом.

Пора подумать об учениках,

но молодёжь – сплошные талмудисты...

В столицу с языками на плече...

В столицу с языками на плече

пришли под вечер, измозолив ноги.

Ко мне прибилась дюжина бичей,

изрядно надоевших по дороге.

Но худа нет... сгодились и они –

отваживать бродяг и лиходеев.

Увы, но пацифисту в наши дни

не выжить в одиночку в Иудее...

.....

Уж это мне цыганское житьё!