Сорвавшийся союз. Берлин и Варшава против СССР. 1934–1939

Похоже, что Чемберлена, Даладье и Муссолини во время их приезда в Мюнхен на встречу с Гитлером как раз устраивало предполагаемое польское участие в восточном походе. Но под германским верховенством. Не исключено, что оно рассматривалось и как необходимость, ибо, подталкивая фюрера нацистов к войне с большевиками, названная тройка европейских лидеров вряд ли не желала ему поражения. Скорее наоборот, подспудно многое делалось не только для того, чтобы его «правильно нацелить», но и укрепить попутчиками и подельниками. Ведь представлялось, что там, на Востоке, он в полной мере удовлетворит все возрастающие немецкие потребности — территориальные, сырьевые, продовольственные, — после чего откажется от претензий к странам Западной Европы. Вторжение в СССР, твердил и Гитлер, готовясь к новой мировой войне, «должно было на все времена придать Третьему рейху неодолимую мощь». Польский историк Вальдемар Ковальски и ныне исходит из предположения (или неугасающего сожаления), что если бы до операции «Барбаросса» дело дошло в 1939 году, то это «означало бы, скорее всего, распад Советского Союза и упадок России».

В СССР тоже не исключали, что такое нападение действительно возможно. Притом в Москве считали, что оно как раз будет совместным с Польшей. Еще 24 марта 1938 года начальник Генерального штаба Красной армии командарм первого ранга Б.М. Шапошников передал наркому обороны СССР маршалу К.Е. Ворошилову специальную записку о потенциальных противниках Советского Союза. Она была подготовлена самим руководителем Генштаба и сопровождалась специальными грифами «Совершенно секретно», «Только лично» и «Написано в одном экземпляре». Борис Михайлович относился к числу наиболее квалифицированных высших командиров в Красной армии, еще до революции получившим специальное военное образование в московском Алексеевском военном училище, которое считалось третьим по престижности в Российской империи, затем в Николаевской академии Генерального штаба в Санкт-Петербурге. Утверждают, что И.В. Сталин всегда называл его по имени и отчеству, чего он удостаивал редко кого из подчиненных ему собеседников. Свою записку Б.М. Шапошников начал с констатации, что «складывающаяся политическая обстановка в Европе и на Дальнем Востоке как наиболее вероятных противников выдвигает фашистский блок — Германию, Италию, поддержанных Японией и Польшей. Эти государства ставят своей целью доведение политических отношений с СССР до вооруженного столкновения». В том, что касалось Речи Посполитой, Борис Михайлович исходил из убеждения, что «Польша находится в орбите фашистского блока», хотя и делает попытки «сохранить видимую самостоятельность своей внешней политики». Несмотря на то, что Б.М. Шапошников составлял аналитическую записку за полгода до мюнхенского сговора ведущих европейских политиков с Гитлером, он подчеркнул самое главное в действиях Чемберлена и Даладье: «Сильно колеблющаяся политика Англии и Франции позволяет фашистскому блоку в Европе найти договоренность в случае войны его с Советским Союзом, чтобы большую часть сил потратить против СССР». Это же «определяет собой политику и характер военного положения в Финляндии, Эстонии и Латвии, Румынии, а равно в Турции и Болгарии». Обозначив вероятность вступления в войну с СССР названных и других стран, включая даже Иран и Афганистан, руководитель Генштаба Красной армии пришел к выводу, что «Советскому Союзу нужно быть готовым к борьбе на два фронта: на Западе против Германии и Польши и частично против Италии с возможным присоединением к ним лимитрофов (Латвии, Эстонии и Финляндии. — Я.А.) и на Востоке против Японии».

Б.М. Шапошников с уверенностью исходил из того, что «наиболее вероятные противники на Западе — Германия и Польша». В случае войны они на первом же ее этапе развернут:

«Германия — 96 пд (пехотных дивизий. — Я.А.), 5 кд (кавалерийских дивизий. — Я.А.), 5 мотодивиз. (моторизованных дивизий. — Я.А.), 30 танк. бригад и 3000 самолетов.

Польша — 65 пд, 16 кав. бригад, 1450 танков и танкеток, 1650 самолетов.

Итого — 161 пд, 13 кав. див., 7250 танков и танкеток, 4650 самолетов».

Поскольку Чехословакия еще не была расчленена и Б.М. Шапошников допускал, что она станет сопротивляться нападению Третьего рейха и Речи Посполитой, то «из этих сил Германия и Польша вынуждены будут часть сил оставить на своих западных границах, а возможно, часть из них введут в дело для борьбы с чехословацкой армией». Польша, например, из своих 65 пехотных дивизий «до 5 п.д. по-видимому оставит против Чехословакии», но «остальные силы, т. е. до 60 пехотных дивизий, 16 кав. бригад, до 1300 танков и танкеток и до 1600 самолетов развернутся на наших границах». Финляндия, Эстония и Латвия добавят еще «20 пехотных дивизий, 80 танков и 436 самолетов», Румыния «может развернуть до 35 пехотных дивизий, 200 танков и 639 самолетов». Таким образом, главным вспомогателем гитлеровской Германии в ее походе на Восток уже в начале 1938 года советскому военному стратегу виделась именно Польша.