Сорвавшийся союз. Берлин и Варшава против СССР. 1934–1939

Выводы и предостережения Б.М. Шапошникова, как и следовало ожидать, не остались без военно-стратегических последствий. В апреле 1939 года на утверждение народного комиссара обороны СССР маршала К.Е. Ворошилова уже поступила «Записка по плану действий Западного фронта», составленная командованием Белорусского особого военного округа, штаб которого тогда находился в Смоленске. Она была отпечатана майором Карпухиным на 38 страницах, но всего в двух экземплярах, один из которых адресовался высшему командованию в Москве. Подписали ее командующий войсками БОВО командарм второго ранга Ковалев, член Военного совета БОВО дивизионный комиссар Сусайков и начальник штаба БОВО комкор Пуркаев. В первом же пункте записки руководство БОВО отмечало, что его «план развертывания и начальных действий Западного фронта исходит из того, что основным противником фронта будут объединенные силы Германии и Польши при вероятном участии на стороне пр-ка Латвии, причем главные силы германской армии развертываются севернее Полесья, а главные силы Польши — южнее Полесья».

Такого же рода «Записка по плану действий Сев. — Зап. Фронта», составленная в двух экземплярах командованием Ленинградского военного округа, датирована 11 марта 1939 года и содержит пометки «Сов. секретно» и «Особой важности». По мнению ее авторов, «план развертывания Северо-Западного фронта исходит из предположения, что основным противником за западе будут объединенные силы ГЕРМАНИИ и ПОЛЬШИ». Относительно Финляндии, Эстонии и Латвии они предположили сохранение ими нейтралитета, длительность которого «будет зависеть от изменения политической обстановки и успехов первых операций РККА против основного противника», притом коалиция этих прибалтийских стран «будет объединяться и поддерживаться Германией как войсковыми силами, так и материальными средствами». Аналогичная «Записка по плану действий Юго-Западного фронта», тоже в двух экземплярах, 24 апреля 1939 года подготовленная командованием Киевского особого военного округа, начинается с констатации, что «основными и наиболее вероятными противниками СССР на западе являются объединенные вооруженные силы Германии (90 пд) и Польши (65 пд)». Далее следует предположение, что «фашистская Италия вероятнее всего также выступит одновременно в союзе с Германией. Поэтому следует ожидать появления ее морского флота в Черном море и ее воздушных сил на территории Польши с самого начала войны». Однако «Турция и Болгария в начальный период войны, вероятно, будут соблюдать нейтралитет, продолжительность и исход которого будут зависеть от успехов и решительности действий Красной армии».

Советские военные возможности, утверждает современный германский исследователь Мюллер Рольф-Дитер, тогда германским Генштабом оценивались в 80, максимум в 100 полноценных дивизий — в два или почти в два раза меньше объединенных армий Германии и Польши. По-прежнему острой оставалась у СССР проблема отношений с Японией, что не позволяло перебросить с востока на запад дополнительные соединения. Совместная с Польшей реализация плана «Барбаросса», пишет этот немецкий автор, могла начаться к маю 1939 года «у ворот Ленинграда и Минска с массированным вводом в бой германских танковых соединений на севере и на юге, в то в время как польская армия с ее 50 пехотными дивизиями образовывала группу «Центр», в задачу которой входило связывание советского противника в лесистых и болотистых районах Белоруссии». Облегчило бы польские военные действия в белорусских лесах и болотах наличие в польской армии многочисленной кавалерии — кони, как известно, в отличие от танков и бронетранспортеров, могут передвигаться и там, где нет никаких дорог.

Белорусское правительство не случайно уже второй год готовилось к переезду в Могилев, где ускоренными темпами велось строительство зданий, необходимых для размещения Совнаркома БССР, наркоматов, других государственных структур. Минск, которому к исходу 1939 года предстояло лишиться статуса белорусской столицы, находился всего в полусотне километров от границы с Польшей, а это означало, что он мог быть подвергнут авианалетам уже через десяток-другой минут после начала войны. Сигналы же о возможной агрессии против Советского Союза поступали в Москву уже давно и из разных концов Европы и по разным каналам. Информировал И.В. Сталина «о германских планах интервенции против СССР» и нарком внутренних дел СССР Л.П. Берия, который 21 декабря 1938 года в своем сообщении на имя генерального секретаря ЦК ВКП(б) уведомлял, что по сведениям, «полученным из кругов итальянского Министерства иностранных дел, Гитлер и Риббентроп стоят за решительное ускорение интервенции против Советского Союза».