Сорвавшийся союз. Берлин и Варшава против СССР. 1934–1939

Все приведенные примеры взяты из книги Петра Гурштына, которой автор дал красноречивое название: «Ribbentrop — Beck. Czy pakt Polska-Niemcy był możliwy? (Риббентроп — Бек. Был ли возможен пакт между Польшей и Германией)». Примечательно и то, что отрывок из нее польский портал histmag.pl публиковал с не менее интригующим заголовком: «С дьяволом или против дьявола». Летом 1939 года у Польши все-таки оставался шанс выступить против дьявола со свастикой. Еще не была перечеркнута возможность «поднять советскую карту», которая лежала на столе переговоров, отмечает и Войцех Матерский, но Юзеф Бек продолжал придерживаться прежней точки зрения. Похоже, при оценке ситуации и у него решающую роль тоже играло неприятие «любой России». Возможность каких-либо политических соглашений с Советским Союзом им трактовалась только в смысле «ненужного провоцирования Гитлера». Появление польской подписи рядом с советской под любой декларацией означало бы «присоединение к антинемецкому фронту», на что «естественной реакцией Берлина был бы удар по Польше». Значит, по его мнению, «вхождение в союзнические отношения с восточным соседом только ускорило бы немецкую агрессию». Именно так в марте 1939 года он и ответил на предложение Лондона о подписании «Великобританией, Францией, СССР и Польшей документа о совместных гарантиях стабильности в центральной Европе… к которому могли присоединиться и другие государства». Войцех Матерский уточняет, что на тот момент Юзеф Бек даже «отказался от личных контактов с руководством советского посольства» в Варшаве.

В политической практике отношений с Советским Союзом настроения министра настойчиво реализовывал польский посол в СССР Вацлав Гжибовский. В беседе с новым главой советского Наркомата иностранных дел В.М. Молотовым, состоявшейся 9 мая 1939 года, пан Гжибовский вновь подтвердил то, что говорил и М.М. Литвинову: Польша «не примет никаких советских гарантий и не намерена подписывать никакого нового двустороннего соглашения политического характера». Он повторял, что его страна «сама попросит помощи у СССР, если в этом появится потребность», и однажды получил ответ, что за содействием она «может обратиться тогда, когда будет уже поздно». Излагая в своей книге такого рода нюансы, Войцех Матерский задался вопросом, не получилось ли так, что «в момент исключительно трудный для второй Речи Посполитой московской площадкой руководил не человек, соответствующий времени, а, скорее, фантаст, чем реалист». Но только ли для «московской площадки» польской дипломатии такое поведение было характерно? Военные представители Речи Посполитой во время контактов с французскими и британскими коллегами тоже твердили «о ненужности каких-либо советских гарантий для Польши на случай угрозы или открытого конфликта с Третьим Рейхом». Они утверждали с полной уверенностью, что с нападающими поляки справятся сами.

Последним вкладом в недопущение коллективного фронта против Гитлера стали варшавские усилия, направленные на срыв англо-франко-советских переговоров в Москве в августе 1939 года. На них из уст советского маршала Ворошилова многократно звучал вопрос, сможет ли Красная армия, «выполняя пункты готовящегося соглашения, пройти через территорию Польши или Румынии». От ответа из столицы Речи Посполитой зависел смысл дальнейших дискуссий. Но, «несмотря на нажим Лондона и Парижа, министр Бек по-прежнему отвергал принятие трехсторонних гарантий» для Польши. Ему достаточно было английских и французских, которые уже были получены. Польский публицист Дариуш Балишевский, ссылаясь на французские документы тех дней, напоминает, что когда парижские политики спросили, как без помощи русских поляки намерены «организовать вооруженный отпор на случай возможной немецкой агрессии», 19 августа 1939 года получили ответ от Юзефа Бека: «Это для нас дело принципа. У нас нет военного соглашения с СССР и нет желания его иметь!» Неприятие восточного соседа настолько давало о себе знать, что оказалось сильнее чувства опасности, все очевиднее грозившей Речи Посполитой с противоположной от Советского Союза стороны.