Сорвавшийся союз. Берлин и Варшава против СССР. 1934–1939

Началом «польско-советской войны» стал еще один любопытный момент, замалчивавшийся в социалистические времена. Его суть состоит в том, что удар по красноармейским гарнизонам в белорусских местечках Береза-Картузская и Мосты, расположенных в доброй сотне километров к востоку от исконных (коронных) польских земель и от пограничных с ними городов Брест и Гродно, легионеры Юзефа Пилсудского 14 февраля 1919 года нанесли по согласованию с генералом Эрихом фон Фалькенгайном, на тот момент командующим Х армией германского рейхсвера, штаб которой размещался в Белостоке. Тогда вся Польша и часть белорусских земель еще были под контролем войск Германии, постепенно уходивших на запад после расторжения Советской Россией Брестского мирного договора. В ответ на соответствующую просьбу из Варшавы и по согласованию с Берлином Эрих фон Фалькенгайн разрешил пропустить польские воинские части по немецким тылам к линии соприкосновения с Красной армией. Тем, кто теперь твердит о «сговоре Сталина и Гитлера» в 1939 году, не мешало бы знать, кто из польских политиков создал подобного рода «прецедент».

Не повредит вспомнить и о том, что в годы «польско-советской войны» в британском Министерстве иностранных дел послу Речи Посполитой Евстафию Сапеге вполне недвусмысленно поясняли: чем обширнее будет кусок земли, который Польша оторвет себе на востоке, тем больше оснований появится для возможного союза России и Германии и их совместных действий, направленных на возврат потерянного обоими государствами. Конечно же, в Лондоне еще никому в голову не приходило допущение, что к власти в Берлине придут нацисты, о Гитлере тогда вряд ли кто на берегах Темзы слыхивал, однако ход событий показал, что англичане, как говорится, тогда глядели в воду. Особенно резко и образно реагировал на варшавские территориальные претензии британский премьер-министр Дэвид Ллойд Джордж, заявивший однажды, что скорее вручит обезьяне свои часы, чем согласится отдать Польше Верхнюю Силезию. Норман Девис пишет также, что, как и в Великобритании, «менее всего симпатий» вызывали польские аппетиты в Соединенных Штатах Америки. Когда представлявший интересы Польши на Версальской мирной конференции Роман Дмовский говорил о восстановлении Речи Посполитой в границах, которые она имела перед разделами, «большинство тех, кто слышал это, представляло себе мононациональную Польшу, ограниченную территориями, заселенными поляками». Не более того. Однако претензий на востоке у Варшавы было весьма много, и выражались они не только в приобретении собственно польских территорий.

В польско-советской войне, которая шла вкупе с большевистско-белогвардейской, не исключались исходы, нежелательные для обеих сторон. Первый состоял в том, что советская власть могла пасть, но она избежала такой судьбы во многом благодаря… Юзефу Пилсудскому, хоть и воевавшему против нее. Как утверждал в своих мемуарах командовавший Вооруженными силами Юга России генерал А.И. Деникин, польские войска прекратили свой натиск на красных как раз тогда, когда деникинцы уже вступили в Тульскую губернию, откуда до Москвы оставалось чуть больше двух сотен верст, потому большевики стали активно готовиться вновь уйти в подполье. В случившейся остановке польского наступления А.И. Деникин видел едва ли не главную причину, помешавшую ликвидировать советскую власть. О том, что возможность свержения в самом деле существовала, уже в наше время пишет и польский историк Витольд Модзелевский. В своей книге «Прелюдия Рижского договора» он без всяких оговорок отметил, что «объединение усилий и скоординированность действий польских и российских (белогвардейских) войск непременно дало бы возможность задушить в зародыше первое социалистическое государство».