Соседи (СИ)

Наблюдая за тем, как ловко Юля расправляется с поставленной самой себе задачей, уверенно сортируя чужое барахло на стопки под условными названиями «крайне необходимое», «пригодится», «ну такое» и «нафиг», пока хозяйка всего этого великолепия тряпкой распласталась на кровати, не в состоянии и пальцем шевельнуть, Ульяна вяло думала о том, как ей повезло с подругой. Внутри всё выступало против дальнейшего взаимодействия с миром, и Юля принимала на себя удары. Перво-наперво она изолировала в большой комнате мать, ударившуюся в рыдания при виде раскрытого чемодана и кучек тряпья, косметики, обуви и техники. Затем рванула к Мише за помощью. Повезло: сосед оказался дома, так что уже спустя две минуты маме что-то кололи, а спустя десять в квартире стало чуть тише. Сама Уля от успокоительного отказалась. Она до сих пор словно в параллельном мире пребывала. Может, это продолжал действовать препарат, введённый медиками ещё днем, а может, это мозг наотрез отказывался возвращаться в сознание полностью, зная, что именно в таком случае ждет его хозяйку. Как бы то ни было, сейчас Ульяна ощущала себя бесполезным мешком мяса и костей. И понимала, как оно ей нужно – полное сознание. В таком состоянии она оказалась не способна вообще ни на что. Так что Мишу уверили, что в уколе необходимости нет, и проводили, предварительно взяв с него обещание зайти через пару часов проверить мать. А после подруга вновь занялась упаковкой чемодана и сумки.

— Думаю, лишним не будет, — пробормотала Юля себе под нос, вертя в руках скетчбук. — Отвлечет тебя. Можно?

Вопрошающий взгляд вперился в Ульяну. Кажется, Юлька хотела посмотреть, что внутри. Уля равнодушно качнула головой. Глаза продолжали следить за каждым Юлиным движением, но сердце на происходящее вокруг по-прежнему не отзывалось. В этом скетчбуке портреты и пейзажи. Пусть смотрит.

— Двадцать девятое июля, — замерев над одним из листов, протянула Юля. — Похож… Даже слишком, — на мгновение повернула к ней рисунок. — Вы же тогда ещё не… Ещё дружили ведь, да?

«Угу…»

Помнит Уля, как родился этот портрет… В тот день она ездила в книжный, а потом, возвращаясь домой на метро, подглядывала за парочкой и завидовала. Ей казалось, что на неё никто никогда не посмотрит так, как молодой человек смотрел на свою дремлющую избранницу. Что не будет плеча, на которое она сможет так же доверчиво опереться. И, чувствуя себя в безопасности, забыться. Тогда она убедилась, что любовь есть. Тогда представила себя на месте девушки, а на месте парня отчётливо увидела его. Тогда же осознала, что как ни сопротивляйся голова, а сердце уже выбрало. А после Егор отловил её во дворе, предъявил незнамо где добытую экипировку и доверил в руки мотоцикл. Как она и хотела.

Любовь – есть. И сегодня Любовь загородила её собой от неминуемой смерти.

— Да… — тихо отозвалась Ульяна. — Ещё дружили.

Опёршись бёдрами на стол, Юлька продолжала внимательно рассматривать рисунки и наброски. А Ульяна, подложив под щеку ладонь, наблюдала. Слезы подсохли. Юля действовала на неё лучше всякого седативного. Ворвавшись сюда ураганом, принесла с собой вовсе не разрушение, а чувство защищённости. Излучала спокойствие, которое потихоньку начало распространяться по комнате и передаваться и ей. Уля смотрела и не могла на неё насмотреться. Вечно готова была глядеть, как Юля с озадаченным видом играет в «тетрис» с вещами, пытаясь разложить их в чемодане поплотнее, изучает скетчбук да и вообще… Что она без своей Новицкой делать будет?

— Ты его видела иначе, не таким, как я, — добравшись до чистых листов, констатировала подруга задумчиво. — Что ни рисунок, в глазах что-то… Больное.

— Одиночество. Я говорила тебе об этом.

— Да, помню… Матери бы твоей показать, — сквозь зубы процедила Юлька. — Но ей, кажется, на сегодня уже хватит.

— Не надо.

Матери не нужно. Самое дорогое от мамы хотелось спрятать. Да что там, теперь прятать от неё хотелось вообще всё.

Лежащий рядом с подушкой телефон завибрировал входящим вызовом. Мысленно звонящий был тут же отправлен по известному адресу, брать трубку и разговаривать с кем бы то ни было сегодня Уля была не готова. Однако все же скосила глаза на экран – вдруг это отец?

Не отец. Аня. Внутри уже в тысячный по счёту раз оборвалось и загрохотало. Как не взять? Как скрыть случившееся от той, кто сбилась с ног его искать и извелась от переживаний, кому Егор вовсе не чужой? Да никак, вот только…

Нужно хотя бы попробовать.

— Алло… — прошелестела Ульяна в динамик.

— Привет, Уль! — несколько нервно вступили на том конце. — Ну, рассказывай, как вчера? Ты же там была? Точно была, я уверена. Видела его? В каком он там состоянии? Сама как? Мне тут Юрка звонил, ну, фронтмен их. Но я тебя хочу послушать. Всё рассказывай, любые мелочи…

— Он… Ань… — в глотке вновь замкнуло, язык снова прилип к нёбу, а губы склеились – не разлепить. Уля беспомощно уставилась на замершую с карандашами в руках Юльку.