Соседка

– Извинения приняты, – сказала я. – Еще только один вопрос… когда ты сказала, что, как тебе кажется, я стала сама на себя не похожа, что именно ты имела в виду?

– В тебе словно потух свет. Ты кажешься отчужденной – и к тому же стала раздражительной, брюзгливой.

– А что еще стало не так?

– Ты очень изменилась внешне.

– В самом деле?

– Да. – Она взмахнула рукой. – Хлоя, да ты только посмотри на себя… у тебя мешки под глазами, юбка вся мятая, на колготках красуется дырка – и не знаю, расчесывала ли ты волосы перед тем, как утром выйти из дома, но они у тебя явно выглядят так, будто щетка их не касалась.

– Большое спасибо, – буркнула я и обнажила зубы в жалкой пародии на улыбку.

Сэмми прикусила губу.

– Черт возьми, Хлоя, ведь это прозвучало ужасно, да?

– Мне определенно доводилось слышать комплименты и получше. – Уголки моих губ ползли вверх. Я посмотрела на Сэмми и увидела, что она морщит нос, точно стараясь удержаться от чиха. Не в силах сдерживаться и дальше, я рассмеялась. Я смеялась от облегчения и удовольствия, от возможности наконец-то расслабиться и не брать в голову. Затем расхохоталась и Сэмми, и висевшая между нами в воздухе напряженность начала испаряться.

31

Я решила, что пора преподать Анук урок. Она ведет себя так, будто жизнь – это большой блестящий подарок, который она может разворачивать каждый божий день. Ну, так вот – жизнь вовсе не такова, иногда она представляет собой отвратительное одноглазое чудовище со злобным, подлым сердцем. Мне не так уж много лет, но я живу достаточно долго, чтобы понимать – жизнь всадит тебе нож в спину, или подложит гвозди под колеса, или столкнет тебя в пропасть с утеса без всяких сожалений и без угрызений совести. Но если ты умен, как я, ты можешь использовать пакости жизни так, чтобы они помогли тебе заполучить то, чего ты хочешь. Так что поверьте, тем, что я собираюсь сделать, я окажу Анук услугу. А когда она усвоит урок и поймет наконец, что к чему, до нее дойдет, какую огромную ошибку она совершила, когда пошла на этот дурацкий день рождения к Кайле, и тогда мы с ней будем связаны навсегда.

Я сказала ей встретиться со мной после уроков у качелей, что на игровой площадке. Сначала она не хотела туда идти, но передумала, когда я напомнила ей, что произошло с Лиамом. Мое сердце трепещет, когда я вижу, как она идет ко мне по игровой площадке и ее прекрасные волосы упруго колышутся при каждом шаге; я знала – она не обманет моих ожиданий. И только когда она подходит ближе, я замечаю, что глаза у нее красные, словно она плакала. Мне приходит в голову, что, наверное, мне следует спросить ее, в чем дело, но я не спрашиваю, потому что у меня нет времени на то, чтобы быть правильной и милой. И вообще, разве, будучи правильной и милой, хоть кто-либо чего-либо когда-либо достигал?

– Иди за мной, – говорю я, улыбаясь из-за того, что держу в голове один секрет. И веду ее к узкой тропинке, которая проходит вдоль садов, находящихся за домами, что стоят на улице Черчиль-клоус. В последнее время я бывала здесь часто и подолгу, наблюдая, слушая и составляя план. Это будет важный день для Анук, и я не хочу ничего оставлять на волю случая. Когда мы почти доходим до гаражей, я останавливаюсь и поворачиваюсь к саду, который отделяет от тропинки проволочный забор. Забор не очень-то высок, что весьма глупо – люди, живущие здесь, сами напрашиваются на то, чтобы случилось что-то вроде того, что задумала я.

– Что мы тут делаем? – дрожащим голосом спрашивает Анук. – Почему бы нам не пойти ко мне домой и не поиграть с моим Миром девочки?

– Нет, – говорю я. – Мы займемся кое-чем гораздо более интересным. – Я прижимаю палец к губам, как делает мисс Пикеринг, когда собирается что-то нам почитать. Если Анук будет слишком шуметь, кто-нибудь может выйти из дома в сад. Я сую руку в карман куртки и вынимаю ломтик салями, который взяла дома из холодильника. Быстро оглядевшись по сторонам, чтобы убедиться, что за мной никто не наблюдает, я сворачиваю ломтик салями в трубочку и просовываю его в одно из ромбовидных отверстий в проволочной сетке забора.

– Иди сюда, Барни. Барни, Барни! – тихо говорю я. – Выходи, выходи, где бы ты ни схоронился.

Барни хороший песик, и мы с ним уже проделывали это несколько раз, так что он подбегает ко мне сразу. Я жду, когда он подпрыгнет и обопрется передними лапами о забор. Как только он хватает зубами салями, я хватаю его за шкирку, поднимаю и переношу через забор. Затем засовываю его под свою куртку и быстренько застегиваю молнию, прежде чем он успевает вырваться из моих рук.

Стоящая за моей спиной Анук издает какой-то горловой звук, словно кошка, выкашливающая комок своей шерсти. Ей и правда придется закалить свой характер.

– Пошли, – говорю ей я.

– А куда мы пойдем теперь? – жалобно говорит она. Хоть бы она перестала задавать столько идиотских вопросов!

– Подожди – увидишь, – отвечаю ей я. – Увидишь.