Соседка

– А те, кто только смотрит на внешность, могут идти далеко и надолго, – Дина гордо вскинула голову. – Мне все детство отравили, говоря, что Диночка вырастет настоящей красавицей. При такой внешности девочке ничего больше и не нужно. И о будущем можно не беспокоиться, найдет себе хорошего мужа, будет нарядами заниматься и т.д., и т.п. Я прямо всех этих доброжелателей не переваривала просто. Даже в медицинский не пошла, не столько из-за химии, как родители считали, сколько из-за того, что только и слышала бы: «Федоренко, ясное дело, благодаря папе с мамой поступила. Сама-то красивая, а сами знаете, раз красивая, значит ума-то, точно нет. Природа-то, слишком щедра не бывает. Вот увидите, окрутит какого-нибудь профессора, да замуж выскочит, для чего еще ей институт нужен?».

Дина сделала глоток вина. Щеки у нее раскраснелись. Сейчас она была хороша, как никогда. Но, наверное, впервые в жизни Леля не почувствовала своей ущербности рядом с сестрой.

– А насчет того, что ты некрасивая – глупость полнейшая! Ты посмотри, какая ты стала хорошенькая. Ты повзрослела. Расцвела, как раскрывшийся цветок. В тебе просыпается настоящая женщина. Милая, нежная. Совсем необязательно, да и незачем, быть ослепительной красавицей, чтобы тебя считали привлекательной и хотели с тобой общаться. Есть женщины, да и мужчины, от которых глаз не оторвать, а никто не скажет, что их красота вызывает желание приблизится к ним, узнать их получше. А есть люди, совсем не привлекательные, а никто этого даже не замечает, потому, что их внутренняя красота заставляет забыть обо всем остальном. Ты, конечно, еще та зануда, Лелька, – Дина рассмеялась, – родители тебя слишком правильной воспитали. Они, наверное, и сами не ожидали, что добьются такого результата. Думали, что будешь, как все нормальные дети, которых в принципе, воспитывают точно также. И вредничать и врать, время от времени, и не слушаться. Но ты, всему чему тебя учили, всегда следовала неукоснительно и вышла просто какая-то идеальная. Я постоянно чувствую себя в твоем присутствии неполноценной. И теперь этого уже не исправить, такая ты и будешь супер честная, супер ответственная, за все и за всех переживающая. Хотя, тебе, конечно, есть в кого. Вторая мама – борец с несовершенством и несправедливостью нашего мира. – Дина снова рассмеялась. – Все мои друзья и знакомые всегда говорят, что ты ужасно милая и трогательная, и, что при тебе им даже неловко сквернословить или делать, что-то не хорошее. Ну, хоть не мне одной неловко из-за собственного несовершенства. И все постоянно удивляются, как в наше время подросток может быть таким добрым, неиспорченным. Ты, Лелька, сама чистота и невинность, только, к сожалению, в наше время таким нежным, милым созданиям труднее всего приходится. Вокруг слишком много плохого. Грязи, вранья, гадости всякой…

Леля сидела, открыв рот и глядя на сестру остекленевшим взглядом. Неужели это все правда?

Георгий приподнял бокал и улыбнулся ей.

– Я полностью согласен с Диной. Ты, Леля и правда, удивительная девочка. И очень хочется надеяться, что тебе встретится именно тот человек, который сможет по достоинству оценить все твои замечательные качества и будет оберегать тебя, заботится и любить, как ты того заслуживаешь. Для женщины все-таки семейное счастье это самое главное.

Он многозначительно посмотрел на Дину.

– Женщина может быть хоть профессором, хоть министром – в первую очередь она жена и мать.

Дина ничего не ответила. Взяв бокал она, уткнулась взглядом в его темно-бордовое содержимое.

Уже за полночь Георгий пошел провожать сестер домой. Сонные, безлюдные улочки были пусты и безмолвны. Покачивали ветвями с тяжелыми гроздьями ароматных цветков буддлеи, вокруг которых днем стоял непрерывный гул, создаваемый сотнями пчел и других насекомых, собирающих пыльцу из ярко-оранжевых серединок крошечных цветков. Мерцали в темноте золотистые колокольчики тюльпанового дерева. Подрагивали от легкого ветерка похожие на перья листья акаций. Вздымались вверх темными заостренными колоннами кипарисы. И дополняя ощущение нереальности и волшебства ночи, колыхались огромные, удивительные, похожие на вытянутые абажуры ламп цветки бругмансии – трубы ангелов. Ночь была прекрасна. В воздухе, наполненном множеством запахов, как будто разлилась легкая, едва-едва трогающая сердце грусть. Хотелось взмахнуть руками, оттолкнуться от земли и парить, впитывая в себя это волшебство и очарование.

– Почему-то мне сейчас кажется, что я ужасно счастлива и в то же время несчастна, – сказала Леля. – Я чувствую и необыкновенную легкость, и грусть сжимающую сердце так, что хочется заплакать.

Она улыбнулась.

– Это, наверное, странно.

– Нет, я чувствую то же самое, – сказала Дина. Георгий ничего не сказал и до самого дома бабушки девочек шел молча. Смуглое лицо с почти черными глазами, в свете луны, казалось печальным и задумчивым.

Глава 17

– Здорово! Ну, что, как отдохнул? Как Турция? Смотрю, морда загорелая. И в два раза шире, чем перед отпуском, – Абдурахманов радостно хлопнул приятеля по плечу.