Соседка

Столица Чечни, проносившаяся за окнами уазика Тимирбека, показалась капитану Ерохину неприветливой, хмурой, как и собственное настроение. Вид города производил удручающее впечатление. В самом воздухе, казалось, присутствовало напряжение. Только-только закончившаяся война, явственно ощущалась практически в каждом уголке Грозного. То и дело, на глаза попадались разрушенные дома, с почерневшими от взрывов обломками стен, с темными провалами глазниц выбитых окон – пугающе-реальные свидетельства недавних драматических событий, не говорящие, а буквально кричащие о том какие ужасы здесь творились. Впечатление было страшное. Больше всего капитану хотелось вернуться на вокзал, сесть в поезд и уехать обратно, подальше от всего этого, что на экране телевизора выглядело мрачными репортажами, а воочию оказалось по-настоящему ужасающе. Потому, что это была именно настоящая, реальная жизнь, а не сводка из вечерних новостей, которую смотришь, лежа на мягком диване, а рядом стоит кружка с дымящимся кофе, и в любой момент можно просто нажать кнопку пульта и переключиться, на что-то более жизнерадостное. Хотелось сбежать и от хмурых, замкнутых лиц, людей переживших весь этот кошмар, с застывшим в глазах недоверием, настороженностью и болью. Казалось, что все вокруг, раз и навсегда, окрашено в мрачные тона, без малейшего вкрапления жизнерадостных, ярких цветов, без надежды на то, что что-то изменится. Серый, черный, коричневый, и снова серый черный коричневый. Ерохин отвернулся от окна, слишком тягостная картина.

– Спасибо, что приехали, – поворачивая на очередном перекрестке, сказал Тимирбек. Ответить коллеге «всегда рады помочь», язык не повернулся. Никакой радости, как и желания оставаться здесь, капитан не испытывал.

После того, как Ерохин получил в свое распоряжение целый арсенал оружия и такую же, как у следователя, встретившего его на вокзале, камуфляжную форму, они отправились непосредственно в селение, где произошли преступления, из-за которых, капитана и вызвали из Москвы чеченские коллеги. Уазик грозненского служителя закона был без каких-либо опознавательных знаков.

– Сейчас такая обстановка, что непонятно как безопаснее добираться – как представители закона, или под видом частных лиц, – сказал Тимирбек, стараясь объезжать самые большие ямы и ухабы, что было весьма трудновыполнимо – дорога была просто ужасной и почти сплошь состояла как раз из ям и ухабов. Ерохин хмуро взглянул в окно. Прямо домой, не захочется уезжать от такой-то романтики. Дома, что? Скучища. А тут, на каждом шагу сплошной адреналин. Даже перемещение от одного населенного пункта до другого, превращается из рядовой, непримечательной поездки по делам службы в захватывающее, полное опасностей приключение, во время которого ты должен быть вооружен до зубов, как Рембо.

– Долго ехать до места? – Чтобы, хоть что-то сказать, поинтересовался Ерохин. Водитель с ухмылкой покосился на гостя из Москвы, которому явно было не по себе.

– Часа три, может, чуть больше. Не так далеко ехать, сколько дорога никуда не годится.

–

Село было самое, что ни на есть настоящее село. Одноэтажные дома, все как один, мрачные, безликие, похожие друг на друга как близнецы и больше напоминающие бараки или казармы, чем жилища, которые каждый сам строил для себя и своей семьи. Со всех сторон к селу подступали горы, поросшие лесом. Почти не тронутая человеком природа. Люди, живущие здесь, лишь едва коснулись ее, уважительно и бережно, лишь по мере необходимости, не нарушая гармонии, не претендуя на главенство над нею. Само место было красивое, но, возможно из-за хмурой осенней погоды, а может, просто из-за собственного недовольства и раздражения и всех предыдущих впечатлений, горы тоже показались капитану темными, мрачными и даже зловещими.

Машина, стойко вынесшая более чем трехчасовую тряску по дороге, которую только условно можно было назвать дорогой, заляпанная грязью, до самой крыши, подкатила к одному, не отличимому от других, дому.

– Приехали, тут местный участковый живет, – кивнув на дом, сказал Тимирбек.

– Отлично, – с кряхтением выбираясь из машины, проворчал Ерохин, которого к концу дороги от тряски начало мутить.

Дверь дома распахнулась, и навстречу приехавшим вышел, довольно молодой парень, естественно с темной бородой, темноглазый и тоже обвешанный оружием, правда не до такой степени, как они.

– Ас-саламу алейкума́, – поприветствовал хозяин дома.

– Ва-алейкум ас-салам, – ответил Тимирбек. Ерохин поздоровался. Все трое обменялись рукопожатиями.

– Салих, – пожимая руку Ерохину, представился участковый и сделал приглашающий жест, в сторону дома. – Проходите.

Мужчины вошли в комнату, очень чистую и опрятную, обставленную практически по-спартански. Через пару минут вошла молодая женщина, одетая в темное шерстяное платье. Длинные рукава, оставляли открытыми только кисти рук, подол платья доходил до самого пола. Шею и голову закрывал хиджаб.