Соседка

Вторым открытием, даже более поразившим всех без исключения одноклассников обоих полов, стала Леля Федоренко. Когда она только вошла на стадион, под руку с Викой Волошиной, небольшая часть уже собравшихся там одноклассников, сначала даже не поняла, что это «новенькая». Немного вытянувшаяся и сильно похудевшая за лето Леля, с выцветшими почти до серебристо-белого цвета волосами, загорелым, свежим лицом, приобретшим если и не утонченность, то четкость и плавность черт, и глазами сияющими каким-то мягким теплым светом, ни коим образом не походила на полную, неуклюжую девчонку, над которой все смеялись и называли коровой, жабой, Винни пухом и другими обидными прозвищами. Степанов, тоже явившийся пораньше, очевидно, чтобы не пропустить что-нибудь интересное, и успеть посмеяться над всем, чем только можно, вытаращил глаза, и буквально отвесил челюсть.

– Федоренко, шикарно выглядишь, – придя в себя, тут же взялся за дело Степанов. – Давай поженимся! До конца школы, как раз успеем родить двух киндеров, и меня в армию не заберут. И тебе Федоренко хорошо будет – идеальный муж, можно сказать. Я ведь, Федоренко, не только практически неотразим, так еще и не пью, не курю, плаваньем занимаюсь.

– Да ты, Степанов, прямо сокровище. Единственный недостаток – дебил, – презрительно сказала Вика.

– Не слушай ее, Федоренко, это она ревнует, завидует нашему счастью, – ухмыльнулся Степанов.

На первой же перемене произошел небольшой инцидент, связанный с этим самым чудесным преображением вчерашней дурнушки Лели.

Зловредная Катя Воронина, вместе с компанией своих закадычных подружек, сразу начавшая недружелюбно и недовольно поглядывать в Лелину сторону, очевидно переполнившись за время урока злобой, ядом, а заодно и желчью до самых краев, как только прозвенел звонок, подлетела к парте, за которой сидели Леля и Вика и нарочито громко сказала:

– Ты Федоренко, все каникулы на диетах сидела и фитнесом занималась с утра до вечера или, может, тебе твой папа профессор пластическую операцию оплатил, а заодно липосакцию?

Леля открыла рот от неожиданности, изумления, обиды и возмущения, но ничего так и не успела сказать.

– Сучка! – прошипела Вика и ринулась на ненавистную Ворону. – Сейчас я тебе твой поганый язык вырву, кошка ты драная! А заодно и все твои патлы повыдергиваю.

Сильная рука ухватила Вику и прижала к себе, не давая наброситься, на начавшую пятиться одноклассницу. Заметив, что Вику задержали, и она, в данный момент, не представляет опасности, Катя остановилась и посмотрела на нее с презрением.

– Ты че дергаешься, Волошина? Нервная? Так иди, полечись. Вечно везде лезешь, психопатка ненормальная.

Увидев на лице ненавистной Ворониной презрительную ухмылку и услышав ее слова, Вика изо всех сил дернулась, пытаясь освободиться и вцепиться, наконец, в одноклассницу. Видя, как Вика трепыхается, Воронина закатилась злорадным смехом. Чувствуя, что железная хватка, удерживающая ее, не ослабевает, Вика со злостью ударила локтем в сторону того, кто держал ее сзади и сердито крикнула:

– Пусти! Что за урод там?!

Повернув голову, она замерла. Крепко прижимая ее к себе, за ее спиной стоял Валера Гаврилин. Лицо у Вики приобрело глуповатое выражение. Опомнившись, она снова пихнула локтем.

– Пусти, сказала!

– Она просто тупая, завистливая и злобная, – кивнув на Воронину, которая вся затряслась от его слов, сказал Гаврилин. – Не опускайся до ее уровня.

Вика, услышав эти слова, почувствовала, что теперь она любит его в два раза, нет, в десять, а может в сто раз сильнее, чем раньше. Боже, Гаврилин держит ее, можно сказать, в своих объятиях! Надо же и главное благодаря Вороне! Вот уж ирония судьбы.

– Ладно, все. Я успокоилась, – буркнула Вика. – Пусть катится.

«Объятия» разжались и, оказавшаяся «на свободе» Вика, испытала некоторое сожаление. «Может все-таки наброситься на эту тварь? Гаврилин опять меня обнимет, оттаскивать начнет», – мысленно ухмыльнулась она.

– Не обращай на нее внимания, – сказал Валера, подходя к Леле. – Она, правда, просто дура.

Леля улыбнулась.

– Я не обращаю, но спасибо вам, – она посмотрела на Вику, потом на Гаврилина.

– А не хотите сегодня на игру сходить? Наша команда будет играть, – сказал Гаврилин. На этот раз челюсть отвисла у Вики.

Леля посмотрела на подругу, временно впавшую в ступор, и утратившую способность соображать и отвечать на вопросы.

– Конечно, – ответила она за них обеих.

– Отлично! – Гаврилин улыбнулся. – Тогда в пять на остановке, которая возле аптеки.

Гаврилин взглянул на часы.

– Блин! Сейчас второй урок начнется. Перемена же короткая. Побежали!

С визгом и хохотом они помчались на следующий урок.

– Посторонись! – басом оповещал, идущих впереди них, Гаврилин. Девчонки подскакивали, шарахались в стороны. Младшие ребята тоже. Старшие улыбались, пропускали троицу вперед, дружески кивая и подмигивая Гаврилину.

– Боже, сегодня самый счастливый день в моей жизни, – пряча улыбку, и прижимая ладони к раскрасневшимся щекам, прошептала Вика, когда они с Лелей уселись, буквально перед самым звонком, за парту в кабинете обожаемой Адольфовны.