Соседка

Бабушка качала головой. Слова старшей внучки не успокаивали ее. Казалось, что Леля, как будто горит изнутри. И огонь этот разрушительный. Такой, после которого может ничего не остаться. Любовь. Это, наверняка, любовь. Только не детская влюбленность в одноклассника, как считает Дина. А настоящее, сильное чувство, отчего-то не радостное и светлое, а мучительное, болезненное.

Глава 30

1999г. сентябрь – 2000г. июнь

В связи с очередными изменениями внесенными Министерством образования в учебный процесс общеобразовательных школ и введением одиннадцатилетней системы обучения, осенью учащиеся, которые должны были идти в четвертые, восьмые, девятые и десятые классы, чудесным образом «перескочили» через один класс и пошли сразу соответственно в пятые, девятые, десятые и одиннадцатые.

Расставшиеся весной ученики 9 «Б» встретились первого сентября уже не десяти, а одиннадцатиклассниками.

Таких разительных внешних перемен, как в прошлом году заметно не было, хотя, несомненно, все повзрослели, слегка возмужали. Но на этот раз одноклассники, почти все без исключения, преобразились и «подросли» морально. Не было больше гаденьких ухмылок, когда кто-то допускал какой-нибудь промах. Не звучал злорадный смех и обидные, оскорбительные высказывания в адрес друг друга. Общение стало более интеллигентным, и если не уважительным, то, по крайней мере, более взрослым. Уже неудобно было сказать кому-то просто из вредности какую-нибудь глупость или гадость. В поведении теперь присутствовала некоторая солидность, сдержанность.

Для Лели последний школьный класс прошел как во сне. Она общалась с друзьями, с одноклассниками, смеялась, посещала мероприятия, соответствующие ее возрасту, вместе с остальными. Но ей все время казалось, что она сама находится внутри какого-то колпака и наблюдает все происходящее вокруг сквозь стеклянную стену. Не чувствуя соприкосновения с окружающим, не ощущая его атмосферы. Ее душа, как будто замерла в образовавшемся вокруг нее вакууме. Если летом она, как считала бабушка, горела. То теперь она впала в некий анабиоз. Как замерзшее на зиму озеро. Под слоем льда жизнь не погибла, не прекратила свое существование, но она уснула, в ожидании, когда лучи солнца растопят ледяную корку и своим теплом дадут возможность пробудиться этой жизни от долгого сна.

Домашние замечали произошедшие в Леле перемены. Алла Сергеевна несколько раз пыталась поговорить. Но Леля всегда со спокойной улыбкой заверяла мать, что все хорошо. В конце концов, и родители, и Дина решили, что это и впрямь возраст. Просто Леля такая. Она всегда была немного сама в себе. Не закрытая или замкнутая, но просто оставлявшая часть своей души неприкосновенной для остальных.

Несколько раз Леля встречала его. Каждый раз он был один. Рыженькую подругу Ерохина она больше не видела. При встрече она теперь не испытывала трепета, как раньше. На мгновение сердце болезненно сжималось, но потом начинало биться ровно. Леля научилась «управлять» своим сердцем. Ей даже не нужно было теперь повторять себе, что она больше не любит. Каждый раз они вежливо здоровались. Ерохин, иногда справлялся как у нее дела. Леля отвечала спокойно, сдержанно, вполне доброжелательно.

Каждый раз после встречи с соседкой у майора было чувство, что в него швырнули парой лопат снега. Она не вела себя надменно или обиженно, как после ее дурацкого детского признания. От нее просто веяло таким холодом, что он буквально чувствовал его.

К моменту выпускных школьных экзаменов в семье Федоренко произошло важное событие. В Москву, на несколько дней, приехал Георгий и по всем правилам попросил у Вадима Николаевича и Аллы Сергеевны руки их старшей дочери.

– Учтите, – со смехом сказала Дина, – если не дадите благословения, сбегу из дома, и мы все равно поженимся. Так, что выбора у вас нет. Соглашайтесь.

– Ты уверен, что хочешь на ней жениться? – улыбнулся Вадим Николаевич будущему зятю.

Июнь выдался хлопотным. Дина одновременно сдавала экзамены, готовилась к защите диплома и к свадьбе. Леля сдавала экзамены в школе и готовилась к поступлению в институт. Она долго выбирала, кем видит себя в жизни. Наконец, выбор остановился на институте океанологии в Санкт-Петербурге. Алла Сергеевна поначалу пришла в ужас. Одна дочь уедет в Сочи. Но она хотя бы выходит замуж. Тут можно только порадоваться и за нее сердце любящей матери спокойно. Но младшая, ее совсем еще маленькая девочка, тоже уедет из родительского дома в другой город. И, можно сказать, обе покинут дом одновременно.

– Как же мы будем без них жить?! – растерянно спрашивала она мужа. – Они же обе сразу уедут. Это же кошмар! Что мы без них будем делать?

– Ну, ты же их рожала не для того, чтобы всю жизнь возле юбки держать, – посмеивался Вадим Николаевич, которого разлука с дочерями тоже расстраивала и даже пугала, хотя в этом он бы никогда не признался.