Сосновские аграрники

– У тебя, Ульян Александрович, голова стоит целого районного дома советов, – похвалил его Бойцов. – Очень правильно придумал и решил. В деревню Рожок ехать на одной автомашине лесом да притом ночью опасно, где-нибудь ввалишься в глубокую колею и капитально сядешь. Что тогда скажет нам Чистов. Большая Пустынь здесь рядом, и дорога хорошая. Вон она, матушка-спасительница, уже видна.

Вдали из-под света фар показались крайние дома деревни. Проехали по спящей деревне. Целая стая собак разного роста, разной окраски, с опущенными длинными и короткими стоячими ушами с визгом, воем и лаем неслась вдоль деревни за автомашиной.

– Вот черти, разбудят всех жителей деревни, – сказал Зимин. – Остановись у этого крайнего нового дома.

Бойцов свернул с наезженной песчаной дороги и поставил автомашину на лужайку под окна дома. Зимин постучал по стеклу. Окна дома осветились. Одно раскрылось, из него высунулась голова старика с аккуратно подстриженной посеребренной бородкой.

– Кто там? – спросил старик.

– Я, Иван Васильевич, – ответил Зимин. – Вы меня узнали?

– Да, Ульян Александрович, – сказал старик.

– Тогда выйдите, пожалуйста, на улицу, будет разговор.

Старик быстро собрался и вышел, скрипя калиткой. Бойцов сидел в автомашине, решил не показываться. Зимин поприветствовал старика. Попросил его сходить к продавцу.

– Вот тебе, Иван Васильевич, сорок рублей. Принеси двенадцать бутылок «Столичной».

– А если нет? – спросил старик.

– Покупай «Особую».

Старик почти бегом убежал и через пятнадцать минут вернулся. Широко улыбаясь, доложил:

– Все в порядке.

– Иван Васильевич! – спросил Зимин. – Надо еще где-то купить пятьдесят штук яиц.

– Я вас понял, Ульян Александрович. Это добро у нас свое есть.

Он скрылся в дверях сеней и вынес наполовину наполненную яйцами корзину с оторванной ручкой, без перевесла.

– Здесь очень много, – сказал Зимин.

– Берите все, – ответил Васильев, – пересчитывать не будем. Довезете, на месте сосчитаете.

Бойцов шептал из автомашины:

– Зачем отказываешься, бери все, пригодятся.

Зимин хотел ответить: «Я без тебя знаю, брать или не брать. Ты платить за них не будешь, а мне придется». Затем подумал: «А стоит ли отношения портить».

Водку уложили на заднее сидение, каждую бутылку обернули тряпками и закрыли фуфайкой. Корзину с яйцами Зимин поставил себе на колени.

Подъехали к одиноко стоявшей автомашине Чистова. Свою автомашину Бойцов поставил рядом и хотел вздремнуть.

– Иван Нестерович, – сказал Зимин, – пойдем на охоту. Грешно такое утро проспать.

Раздавалась тетеревиная песня. Она заглушала пение богатого пернатого мира. Где-то вдалеке глухо раздался ружейный выстрел.

Бойцов с Зиминым шли по краю поля, зараставшего сосной. Тетерева токовали в двухстах и более метрах от леса. Токовали одиночками, разрозненно. Каждый принял вид воинственно настроенного рыцаря и своим чувыканием звал противника на смертный бой.

– Кто-то уже разогнал ток, – сказал Зимин. – Давай срежем по елке и будем подходить.

С большим трудом охотничьими ножами срезали по двухметровой елке и разошлись. Зимин видел, как Бойцов быстро шел, неся перед собой елку и уже на расстояние выстрела подходил к токовавшему тетереву. Птица, увлеченная своим воинственным достоинством, не обращала внимания на двигавшуюся елку. Зимин шел медленно, потому что его жертва почуяла что-то недоброе, веер хвоста сложила, высоко подняла голову и собиралась улетать. Пришлось остановиться и ждать. В это время Бойцов выстрелил и бросил елку, побежал к подбитому косачу. Со всего поля не только тетерева, но и все мелкие пташки поднялись и скрылись в лесу.

Зимин ругал Бойцова на чем свет стоит. Он думал: «Напрасно научил Бойцова подходить к тетеревам с елкой». Охота была сорвана. Солнце медленно плыло над лесом, удаляясь выше от горизонта. К автомашинам один Бойцов принес убитого тетерева. Остальные охотники только ноги сбили, а дичь в головах осталась.

Чистов с Семеновым подошли последними. Он подозвал Зимина, отойдя от Семенова на почтительное расстояние, спросил:

– Ульян Александрович, как дела?

– Все в порядке, Анатолий Алексеевич, – тоном уставшего человека ответил Зимин. – Привез двенадцать бутылок «Столичной» и сто штук яиц.

Яйца Зимин не считал и надеялся, что Чистов не будет пересчитывать.

– Надо бы сварить чего-нибудь горячего, – сказал Чистов. – Как думаешь, Ульян Александрович?

– Неплохо бы, Анатолий Алексеевич, – ответил Зимин, – но я об этом не подумал. Голова отказывается думать. Две ночи не спали да похмелье.

– А ты похмелись, – предложил Чистов.

– Не могу, Анатолий Алексеевич, сердце не выдержит, а умирать рано, надо дочерей замуж отдать.

К ним подошел Семенов и спросил:

– Что вы тут шепчитесь? Не пора ли закругляться и по домам?

– Рано, Василий Иванович, – преобразившись в веселого, угодливо ответил Чистов. – Надо отдохнуть, подышать чистым весенним лесным воздухом. Такое бывает не каждый день.

– Верно, Анатолий Алексеевич, – сказал Семенов, – но и про работу забывать не надо.

– Что верно, то верно, – расхохотался Чистов. – До работы еще больше суток, хватит времени выспаться и подумать.