Сосновые острова

Гильберт вздохнул. Что он мог сказать? Его студентам приходилось переживать такое же смятение чувств, однако не столь ожесточенно, у них все проходило проще, легче, без подобных страстей и с гораздо большим терпением. Они не облекали свои проблемы в цветастые слова. Они знали, что к чему, они с почти нездоровой уверенностью знали, в чем затруднение, и от этого проблема не решалась, но, напротив, зачастую усугублялась, но у них, по крайней мере, была точка зрения, уверенность помогала хотя бы отчасти сохранять спокойствие, а когда ты стабилен, легче пережить любые неприятности.

Почему, например, Йоса не располагал хоть малой толикой буддистского самообладания — тогда ему стали бы понятны самые элементарные вещи, — чего следовало бы ожидать в стране, где исповедуют дзен, где, с другой стороны, склонны к почти порнографической радости от экспериментов, благодаря которой японцам якобы удавалось даже самые грубые непристойности включать в свою сексуальную жизнь без малейшего чувства стыда?

Расскажи мне еще про лисиц, произнес, наконец, Гильберт в рассеянный полумрак, сквозь который мигали уличные огни — властно, таинственно, пронзительно. Он решил попробовать покровительственную технику, состоявшую в том, чтобы поддержать тему, затронутую собеседником, риторический прием, который сам Гильберт не выносил, ибо по сути своей он снижал разговор до примитивнейшего уровня. Юноша чувствительный и обидчивый, импульсивный, его ни в коем случае нельзя стыдить.

Лисы, с готовностью подхватил Йоса, обретают магическую силу с возрастом. Они любят оборачиваться в особ богатых и соблазнительных — эти качества лисы особенно ценят в людях. Чем опытнее и могущественнее они становятся, тем больше у них хвостов. Они постоянно голодны и поглощают еду без счета. Часто они кладут себе на голову зеленый листок, чтобы началось их преображение.

Ну хорошо, отозвался Гильберт. Он невероятно устал. Утром продолжим. Пусть пока Йоса поразмыслит, застал ли он девушку с зеленым листком на голове или просто среди зелени.

Судя по дыханию Йосы, последнее указание юноша уже не услышал и наконец уснул. Гильберт задернул шторы, пестрые вспышки угасли. Темнота теперь сгустилась, и Гильберт завернулся в нее, как в одеяло. Он думал о листве — пестрой осенней листве и зеленой листве, о Матильде под раскидистыми ветвями, он видел вихрастую листву в темноте, всклокоченные деревья, гигантские леса Пенсильвании.

Клен красный. Клен серебристый. Клен сахарный. Клен пенсильванский полосатый. Клен вермонтский. Клен горный явор. Сикомор. Дёрен коуса. Лиственница американская. Сосна вермонтская. Сосна горная. Сосна жесткая. Кедр виргинский красный. Ясень пенсильванский. Ясень красный. Ясень белый. Магнолия длиннозаостренная. Нисса лесная. Багряник европейский обыкновенный. Сассафрас. Тополь крупнозубчатый. Осина. Чёрный тополь. Американский бук. Виргинский граб. Американский граб. Черемуха поздняя. Вишня черная крупная. Черешня. Береза бумажная. Береза вишневая. Береза желтая. Береза черная. Береза седая. Боярышник. Вяз американский. Ильм красный. Липа американская. Шелковица красная. Дуб черный. Дуб красный. Дуб белый. Дуб болотный. Дуб багряный. Дуб каштановый. Лириодендрон тюльпановый. Ива черная. Гамамелис виргинский. Робиния. Гледичия трехколючковая. Орех гикори. Ункария опушенная. Кария голая. Орех серый масляный. Орех черный. Дикая яблоня. Хурма. Тсуга. Бальзамовая пихта. Ель сизая. Азимина трехлопастная. Каштан конский. Каштан благородный. Разных сортов ольха.

Они стояли у края ольховой заводи, один-единственный листок отделился от ветки и, как парус, спланировал между ветками, пока, наконец, не опустился на разметку на земле. Сумерки, вечер дышит прохладой. Кучевые облака тянутся на восток, громоздятся и движутся, как море, серые валы накатывают, покоряясь ветру, застывают на месте, как бесконечный транспорт замирает в пробке, громыхают автомагистрали, сердце Америки. Облака с башнями и зубцами, вымеобразные облака, высокослоистые, слоисто-кучевые, гигантские крепостные сооружения, похожие на стайку скользких медуз, они проплывают мимо, ускользают прочь, вихрятся, рвутся в клочья, расслаиваются, живут своей жизнью под сводом неба, слоисто-дождевые облака, скоро будет дождь.

Сендай

На другое утро голова его была как будто набита листвой. Как рюкзак, переполненный сухими листьями. Чувства притупились, ему было легко, как будто он выздоровел после долгой болезни или как будто сила, что давила на него и гнала, на время отступила.

Токио — Уено — Ёмия — Уцуномия — Кёрияма — Фукусима — Сендай…